– Да, конечно, ходит он к Реке, – презрительно фыркнул Свен. – Эх, парень, не знаешь ты своего отца. Он неплохо здесь устроился благодаря своей хитрости. С твоим отцом я знаком еще с того времени, когда он только приехал в Альту. Если у него действительно есть какие-то теплые чувства к нашему краю, то они спрятаны глубоко. Так спрятаны, что он и сам не догадывается, где они.

Юрген опешил. Свен изменился, это было заметно. Сейчас перед ним стоял не старенький темный мужчина, ростом чуть выше Юргена, а настоящий человек-штык, готовый проткнуть тебя в любую секунду. Юрген посмотрел на Свена испуганно.

– Чего ты так смотришь, парень? – Свен опустил молот. – Я говорю тебе правду. Мы ведь с твоим отцом не первый день работаем вместе. И я понимаю, что Густ такой же человек, как и все.

– К чему вы ведёте? – Юрген непонимающе уставился на Свена.

– Да разуй же глаза, мальчишка. Твой отец не ходит к Реке уже несколько месяцев!

– Подождите… Но как же вода?

– Воду он берёт из хранилища Альты. Немного, ты ведь должен был заметить, насколько вам её хватает. Он кое-как может дойти до хранилища, какая уж там Река. Пока об этом знаем только я и твоя матушка Лора. Ну, теперь знаешь и ты.

Юрген отрицательно покачал головой.

– Но ведь отец…

– Да, твой отец хитрый, упорный. На слепой лошади не объедешь.

– Но почему, – Юрген остановился от нахлынувшего испуга, – почему вы никому ещё не сказали?

Свен усмехнулся.

– Ну, допустим, рассказал бы я. И что дальше? Густ единственная веточка, на которой я всё ещё способен усидеть. А сломаю эту ветку – и сразу упаду в чертову пропасть, где до меня никому не будет дела. Я ведь говорил, что всех моих близких давно унесло Рекой. Видишь ли, Юрген, я уже стар, слишком привязан ко всему знакомому. Поэтому и стараюсь крепче держаться за каждую веточку, за каждую связь.

– Да-а, – неуверенно протянул Юрген, – теперь понимаю.

– Да, и этим можно многое оправдать, – добавил Свен. – Но ведь совсем другое дело ты. Неужели Густ считал, что можно сделать ребенка, словно табурет, и поставить его пылиться в угол? Он ведь совершенно не знакомит тебя с окружающим миром. Я с ним поговорю сегодня вечером. Заодно дам тебе несколько дощечек. Там должна быть расшифровка всех символов, которые у тебя на медальоне.

– Спасибо вам, – вежливо поблагодарил Юрген.

– Ну ладно, закончили болтать. Вряд ли твоя жизнь будет завесить от того, насколько хорошо ты орудуешь языком. Ведь мужчина должен в первую очередь хорошо орудовать руками. Давай, сначала металл нужно раскалить, затем…

Юрген смотрел на угли. В глазах у него как будто зажглась новая жизнь. Свен что-то говорил, что-то важное, но слова осыпались на землю. В воздухе плавал прелый запах свежего сена. День только начинался, а ему уже было тяжело стоять на ногах. Но он всё же стоял и смотрел, как двигаются из стороны в сторону мощные руки Свена. В течение следующих нескольких часов Юрген бродил по кузнице, подавая Свену необходимые материалы. Время близилось к полудню, и Свен отправил Юргена домой.

Мальчик вышел из кузницы и тут же упал на землю, перепачкав лицо в опилках. Его тошнило, он тут же встал с земли и, не отряхнувшись, поковылял прочь. Он открыл дрожащей рукой входную дверь, что-то пробубнил Лоре, уронившей от испуга деревянный ковшик, и стал взбираться по ступенькам на второй этаж. Лора кричала, зовя Густа. Последнее, что услышал Юрген еще в сознании, – это грохот в кладовой и слова Густа. Кажется, это было: «я ведь говорил».

Спустя несколько минут он пришел в себя. Лора дала ему немного воды, принесла утреннюю похлебку и велела съесть. Густ стоял рядом и невозмутимо рассматривал одежду сына, испачканную в опилках.