Абулай встретил Абальгама, как самого близкого и лучшего друга, что еще больше не понравилось Абальгаму. Он сразу же заподозрил недоброе, но виду не подал и принял правила игры, предлагаемые Абулаем: начал также раскланиваться, вынужденно шутить и играть роль близкого друга, который давно не видел товарища. Абулай между тем развлекал Абальгама, заверял его в дружбе, говорил, как ему близки идеалы коалиции, тепло отзывался об Обогае, – в общем, всячески уверял Абальгама в дружественности своих намерений. Абальгам в ответ также улыбался, делал самые разные жесты, означающие доверие, прикладывал руку к сердцу, отзываясь об Абулае, к голове, намекая на его ум, рассказал даже несколько секретов, которые побудили Абулая задуматься, и лишь затем перешел к делу.

Два могущественных даэна в одиночестве сидели на террасе. Между ними находился стол причудливой формы, на котором, подчиняясь мысленному желанию каждого, то возникали, то исчезали напитки или блюда с самой разнообразной пищей. Абальгам, впрочем, много не ел и не пил. Он только лишь со всей осторожностью делал несколько глотков и ставил сосуд на место. Перед тем, как что-либо попробовать, Абальгам незаметно делал полный анализ содержимого и только после этого надпивал жидкость или пробовал фрукты. Конечно же, Абулай знал об этом, но виду не подавал. Он не приказывал к нынешней беседе что-то подсыпать в пищу или питье гостю.

Абулаю даже доставляло удовольствие то, что Абальгам так внимательно и последовательно, ничего не пропуская, исследует пищу и напитки. «Пусть помучается», – примерно так рассуждал Абулай, наблюдая за Абальгамом, который то ли не хотел, то ли не считал нужным сразу приступить к беседе. Два «друга» говорили как бы ни о чем, рассуждая о событиях, как будто бы и не было войны. Эта безделица их, как было видно из беседы, совсем не волновала. Абулай куражился, откровенно высказываясь о некоторых вещах, подсмеиваясь над Исимином, вспоминая дурачка Варду, который поверил ему, за что сразу же поплатился жизнью.

Абальгам же ждал момента, чтобы постепенно начать прояснять ситуацию. И такой момент наступил, когда Абулай в очередной раз заговорил об Обогае и похвалил его, за усердие и ответственное отношение к общему делу. Как только Абулай высказал свое мнение, Абальгам сразу же застал его врасплох предложением:

– Ты знаешь, я тоже симпатизирую Обогаю. Я ему даже десять мадилов предлагал снарядить за свой счет, так он не захотел, сказал, что только если ты поддержишь меня и его, тогда он примет от нас двоих подарок. Я думаю, что тебе не составит труда столько же мадилов предоставить коалиции. Наша помощь важна и существенна. Командиры у Обогая есть. Мы серьёзно усилим коалиционный флот в таком случае. Что скажешь?

Предложение Абальгама немного выбило из колеи Абулая. Он слегка застыл, так и не завершив фразу.

– Ты что, – продолжал наступать Абальгам, – думаешь, что этого мало? Так это только лишь первый взнос. Думаю, что мы с тобой способны на большее. Наш пример наследуют. Исимин тогда точно не решится наступать.

Слова Абальгама испортили настроение Абулаю, но виду он не подал, а сразу ухватился за предложение, сказав, что и сам так думает, что давно готовит помощь коалиции. Абальгам также легко и свободно делал вид, что верит Абулаю, поддерживает того, а потом, когда Абулай успокоился, невинно предложил:

– Слышал, что Сурцина дал тебе титул гэога. Ты у нас теперь круче Исимина. Может, как-то объединимся и выдворим этого сына тьмы из Сэпилса? Сил у нас для этого вполне достаточно. Обогай поможет.