– Знаешь, Мишель, – сказал вдруг Никита брату. – Иногда мне хочется все оставить и уйти в монастырь, чтобы закончить там свои дни… Почему это?

– Брось! – махнул рукой Михаил, который считался в полку самым лихим из всех молодых офицеров. – Просто ты досадуешь, что участвовать в бою не будешь. Вот и приходят в голову всякие нелепые мысли.

Закончить разговор они не успели – со стороны Аустерлица появился офицер, сообщивший, что гвардейцев требует к себе командир их отряда цесаревич Константин. Обогнав другие полки, кавалергарды первыми прискакали к плотине через Раузницкий ручей, близ которой их ждал великий князь.

– Выручайте пехоту! – только и крикнул Константин, махнув рукой в сторону поля боя.

Проскакав через плотину, кавалергарды выехали на берег, и перед ними открылась картина сражения. Французы со всех сторон теснили наши отступавшие войска. В центре поля, окутанные клубами порохового дыма от беспрерывных ружейных залпов, полки гвардейской пехоты отбивались от вражеской кавалерии. Разделившись поэскадронно, Кавалергардский полк бросился на помощь лейб-гвардии Преображенскому и Семеновскому полкам, гвардейской пешей артиллерии, отвлекая на себя конные массы французов…

В этом бою Кавалергардский полк потерял почти половину своего состава, но столь дорогой ценой он дал возможность отойти гвардейской пехоте, сохранив свои знамена. Были спасены и все орудия.

В числе погибших оказался и юный Никита Лунин. Он отважно повел свой взвод в атаку на французские пушки и был смертельно ранен картечью в грудь. Истекающего кровью офицера принесли в находящийся неподалеку монастырь братьев-миноритов.

– Видишь, Мишель. – с трудом улыбнулся Никита. – Я же тебе говорил. так оно и получилось.

Уже много лет спустя, в далекой сибирской ссылке, декабрист Михаил Сергеевич Лунин вспоминал о своем младшем брате: «Он умер, словно младенец, засыпающий на груди матери.»

А тогда, после Аустерлицкого сражения, многие раненые русские офицеры, в том числе и кавалергарды, были взяты в плен и оказались во французском госпитале. Одного из них, графа Павла Сухтелена, который был всего на год старше Никиты Лунина, увидел Наполеон. Поглядев на юного офицера, император Франции высокомерно заметил своим маршалам:

– Он слишком молодым задумал тягаться с нами…

– Молодость не мешает быть храбрым, – на прекрасном французском языке ответил русский офицер.

– Хороший ответ, молодой человек. Вы далеко пойдете, – одобрительно сказал Наполеон.

Император был прав – уже через девять лет, в 1814 году, за взятие французского города Суассона граф Павел Сухтелен получил генеральские эполеты. Месяц спустя, 19 марта, Русская армия вошла в Париж – столицу Франции.

Когда Николенька вырос, его стали называть Николай Николаевич Младший, потому как Николаем Николаевичем Старшим был его отец – генерал от кавалерии Раевский, прославленный герой турецких войн, Отечественной войны 1812 года и многих других боевых кампаний. Как и большинство дворянских детей, он с самого раннего детства был записан в полк и считался находящимся «в отпуску для обучения наукам». Так, ни дня не прослужив в строю, к началу Отечественной войны Николенька уже был прапорщиком – это младший офицерский чин – Орловского пехотного полка, входившего в состав 7-го пехотного корпуса, которым командовал его отец. Между тем юному офицеру было всего только десять лет, потому как родился он осенью 1801 года.

Когда весной 1812 года Русская армия стала сосредотачиваться у западных границ империи, Николай Николаевич Старший отправился в город Вильно, взяв с собой Николеньку и Александра, старшего своего сына, тоже офицера – 16-ти лет от роду.