Камеры на новом корпусе пятого централа делились на «людские» и «обиженные». «Обиженными» на малолетке были две хаты, где сидели «недостойные». Недостойными назывались лишившиеся достоинства зеки, то есть изнасилованные, гомосексуалисты и «гашеные» – контачившие с первыми двумя. Чтобы загаситься достаточно было покурить после обиженного, поесть с ним из одной посуды или поздороваться за руку. Но гасился человек только осознанно – «по незнанке – не канает». Заходить в обиженную камеру обычному арестанту нельзя. Если же сотрудники пытаются запихнуть зека в такую хату, то он всеми силами должен сопротивляться и орать «малолетка, дай поддержку!», чтобы на тюрьме начался «кипеж», то есть локальный бунт.
Смотрел на тот момент за малолеткой взросляк51 Рамзан, который регулярно посещал прогулочные дворики, где вёл профилактические беседы и разъяснял малолеткам за жизнь52 в тюрьме. За тюрьмой смотрел положенец – криминальный авторитет, поставленный ворами53. «Смотреть» за чем-либо означало нести ответственность. За какие-либо проступки спрос будет в первую очередь со смотрящего, который это допустил.
В камере присутствовала дневная и ночная масса – часть заключённых занимались своими делами днём, часть ночью. В каждой камере было хатное общее, на корпусе был один котёл. В хате была строгая иерархия. Рулили порядком в камере смотрящий за хатой и «братва». К братве всегда относился смотрящий за хатным общим и приближённый к смотрящему арестант, который помогал ему смотреть за хатой. «Зелёному», то есть новоприбывшему с воли арестанту, полагалось три дня на отдых и «разморозку»54, после чего он должен был принимать участие в жизни хаты.
Начинали новенькие обычно с «должности» шнифтового. Шнифтами в камере назывались глазки в «тормозах»55. Через них продольный, которого ещё называли «старшим»56, мог заглянуть в камеру. Стоять на шнифтах, означало стоять у тормозов, глядя через пику57 на продол и слушая звуки, доносящиеся оттуда. Шнифтовой должен уметь строго различать каждый вид звука и сообщать их в хату. Их было несколько:
1)
Централка – тяжёлый звук центральной двери, ведущей в кишку. Он был самым громким и услышать его легко.
2)
Локалка – звон решётчатой двери, которая преграждала выход с лестницы на продол. Звук локалки невнимательный шнифтовой легко мог пропустить мимо ушей – он был звонкий, но тихий.
3)
Козлодёрка – вход в будку продольного на коридоре.
4)
Боксы – на каждом этаже располагались уже упомянутые на Петровке боксы.
5)
Коцают
хату –
звук
ключей, открывающих замок в двери какой-либо камеры.
Стоять на шнифтах можно было по-разному, это зависело от уровня шнифтового и указания смотрящего. «Стоять строго» означало, не отрывая глаз от пики, быть постоянно у шнифтов. Обычно шнифтовой так стоял либо в наказание за какой-либо косяк59, либо во время нахождения в камере серьёзного запрета60. Новенькие шнифтовые первое время стояли строго, чтобы научиться определять различные звуки. Рядом с ними стоял опытный шнифтовой, и подсказывал что к чему. После обучения стояли рядом с тормозами, уже не пялясь постоянно в пику, слушая и оглашая информацию. Опытные шнифтовые позволяли себе отходить от тормозов, подрываясь к ним лишь на звуки. Обычно в камере шнифтовых было трое – два дневных и один ночной.
Шнифтовые также контактировали с другими камерами, передавали «цепи». Связаться с другими арестантами помимо дороги, можно было двумя путями: с соседними по этажу камерами через отдушину, находящуюся над тормозами, а с верхним и нижним этажом через раковину. Под раковиной откручивалась труба, и в неё можно было говорить, как через телефон. Чтобы вызвать связного с другой камеры, нужно лишь подать определённый «цинк»