Галя Яковлева была, что называется, девочкой из простой семьи: родители её трудились на иркутской слюдяной фабрике, семья жила не то в коммуналке, не то в бараке – одним словом, толстушке Гале было, где наслушаться разных интересных словечек. А тут ещё и дрессировавшая нас тётенька-режиссёр постоянно накручивала Яковлеву: мол, слова надо произносить с максимальной экспрессией – ну, то есть, как будто ты, Галя, ругаешь этих «смежников», будто они прямо перед тобой стоят – а ты на них ругаешься! Можешь даже ногой на них топнуть…

Настал день выступления – первый день работы не районной, а кажется, даже областной конференции партактива. В президиуме на сцене сидели самоглавные «шишки» во главе с тогдашним Первым секретарём Иркутского обкома КПСС, товарищем Банниковым, который внешне был очень похож на Никиту Сергеевича Хрущёва. После вопля ведущей: Вас пришли приветствовать пионеры!!!, мы вышли на сцену, построились так, как нас учили на репетициях, и стали поочерёдно выкрикивать свои дацзыбао. Наконец, очередь дошла до злополучных швейников, которые ассортиментный сдвиг допускают – и тут Яковлева, пылая праведным гневом, выдала – по-простому, по-рабочему выдала:

ну, и далее по тексту.

Нет, ну я предупреждал, что дальше будет весело… Предупреждал же… Когда Галя выдала свой грозный монолог, сидевший в президиуме товарищ Банников проснулся. Проснулись и те, кто сидел в зале. На несколько секунд повисла тяжёлая – очень тяжёлая! – пауза, а потом последовала эмоциональная разрядка… И, наконец, когда сидевшие в зале лучшие коммунисты Иркутской области прекратили издавать звуки, радостно всхлипывать и жизнерадостно всхрюкивать, черноволосая красавица-комсомолка Ира Захарян сообщила им, что нам-де, не до шуток, и все остальные тут же хором подтвердили, что – да, мы, мол, всегда с коммунистов берём пример…

Конференция за конференцией, выступление за выступлением, юбилей за юбилеем – простодушная Галя Яковлева с тех пор навсегда попала в «чёрные списки» дворца пионеров, и больше не принимала участия в торжественных приветствиях – ну, а мы… Мы продолжали выступать на всевозможных ответственных мероприятиях, и глядя со сцены в темноту (ибо, подсвечивавшие нас софиты, установленные на краю сцены, совершенно ослепляли нас, и мы даже не видели, к кому именно летят наши слова) – мы вновь и вновь выкрикивали бодрыми детскими голосами:

Или:

Те, кто сочинял эти речёвки, были отчаянными халтурщиками: мало того, что с рифмой у них, зачастую, возникали нелады – так они ещё и перекраивали свои убогие вирши, раз за разом подгоняя их по смыслу к очередному мероприятию. Так, однажды «…дорогие женщины-мамы», которых «мы пришли приветствовать вас» на Восьмое марта, буквально через месяц, на юбилейном вечере обувной фабрики «Ангара», зазвучали, как:

и нам становилось, как бы, понятно, что в прошлый раз мы поздравляли каких-то мам-лентяек, мам-прогульщиц, мам-нарушительниц трудовой дисциплины – а вот сегодня, наконец, нам предоставили достойный объект для наших поздравлений – мам-тружениц…

А ещё в этих речёвках сценаристы выбирали за нас такие профессии, о которых мы ни при какой погоде, конечно, не мечтали, но про которые самозабвенно врали со сцены: