Монет, самых разных, у меня к тому времени набралось уже около двух сотен – для начинающего нумизмата очень даже солидное собрание! – но альбом, рассчитанный на тысячу единиц хранения, попросту «съел» их все, не подавившись. Впрочем, это случилось уже вечером, когда я, наконец, закончил переставлять в нём свои сокровища и так, и этак. А пока, вручив мне альбом и успокоив меня, дед произнёс лишь:

– Ну, а теперь мы будем ждать, когда к нам придёт эта твоя… как её?… Дмитриевна? – вот и подождём, пока Дмитриевна принесёт нам наши монеты и книгу. Ты, Роман, кстати, расставляй в альбоме монеты с учётом того, чтобы для тех, что ты купил сегодня, тоже места были.

Был конец учебного года, на улице уже во всю пробивалась майская зелень, я продолжал ходить в школу. Вместо пионерского галстука у меня на шее был строгий чёрный галстучек на резинке: узнав о моём отчислении из рядов «внучат Ильича», мама принесла откуда-то этот галстук, который, как оказалось впоследствии, был форменным галстуком авиаторов. Все те дни, что я провёл в ожидании визита класснухи, мои дражайшие одноклассники усиленно бойкотировали меня – выражали ей таким образом свою лояльность. Впрочем, были среди них три-четыре человека, которые плевать хотели на этот бойкот, и продолжали общаться со мной, как ни в чём не бывало: это была моя соседка по парте Юлька Кокорина, и ещё пара-тройка наших хулиганов. Так что, в общем и целом, жить было можно.

Давида заявилась к нам на второй или третий день, под вечер:

– Пришла поговорить с вами о вашем сыне и внуке, о том, что его ждёт… – многозначительно произнесла она с порога, — он, наверное, ничего не рассказал вам, но ребята в классе объявили ему бойкот! Ведь он крадёт из дома деньги – мы заставили его признаться в этом на классном часе!

– Хм… интересно! – отреагировал на это сообщение дедушка с чуть заметной иронией, — очень интересно! И как же выглядело это его «прознание»? – дед обернулся ко мне, — Роман?…

– Когда на классном часе меня спросили, где я беру деньги на покупку монет, я ответил, что беру их у тебя, – ответил я, – а Людмила Дмитриевна сразу же сказала: «Слышите, он сам признался, что крадёт деньги у деда!» Но я ведь не краду…

– Погоди, Роман, – прервал меня дед, и, дружелюбнейше улыбаясь класснухе, подтвердил: — он сказал чистую правду – он, действительно, берёт у меня деньги для пополнения коллекции. Я выдаю ему для этого небольшие суммы… Другое дело, что Вы, уважаемая, позволили себе превратно интерпретироваьть его слова, да ещё и сделали это при всём классе. Ну, да ладно, с этим разобрались. Ещё какие вопросы?

По реакции Людмилы Дмитриевны было видно, что к такому обороту она не была готова – но она тут же нашлась, и выпалила:

— «Небольшие суммы»?! Вы хотите сказать, что даёте ему на монеты по пять рублей? Вы знаете, что он истратил на свои монетки, и ещё кое на что – это «кое на что» она произнесла с какой-то скрытой угрозой, -целых ПЯТЬ рублей?!

– Ах, вот в чём дело! – воскликнул дед, – нет, конечно же, я даю ему не по пять рублей! На монеты у меня зарезервировано для него по ДЕСЯТЬ рублей в месяц, и ещё по десять – на книги. Кроме интереса к монетам, Роман очень любит читать, и я считаю, что у моего внука не самые плохие интересы, и стараюсь, по мере возможностей, помогать ему пополнять и его коллекцию, и семейную библиотеку. Вы считаете, что это – плохо?

– Я считаю, – выпалила Давида, которая уже, кажется, начала понимать, что почва уплывает у неё из-под ног, – что Вы, по крайней мере, обязаны контролировать, на что именно он тратит те деньги, которые Вы ему выдаёте. Вы знаете, какую он дрянь купил несколько денй назад?!