– Ну, видел я этот провод. И что? – Ленька все не мог понять, причем здесь провод и замыкание.

Сашка от волнения и испуга все не мог найти правильных слов, чтобы объяснить произошедшее.

– Так вот, не зажигается лампочка в сарае. Я включаю пакетник, а он вырубается и из него только искры брызжут, – он показал руками, какие это были огромные искры.

До Леньки начало кое-что доходить.

– Как ты делал-то этот провод? – он пытливо посмотрел на Сашку.

Было видно, что провод был составлен из нескольких частей.

– Снимай провод, – приказал он Сашке, – Посмотрим, что ты там нахимичил, – это он уже сказал с ехидцей.

Сашка полез на приставленную к столбу лестницу, и отсоединил от распределительного щита провод.

– Осторожно! – только успел крикнуть Ленька, но отсоединенный провод был уже в руках у Сашки, – Как только тебя там не убило? – удивился он, когда Сашка был уже на земле.

– Чего это убило? – не понял Сашка, – Там же все чисто!

– Дурик! Там же ток! А ты полез туда, да еще и перчатки не надел!

– Какие перчатки? – Сашка все еще оторопело смотрел на Леньку.

– Какие, какие, – передразнил его Ленька, – Обыкновенные! Резиновые.

– А зачем? – видно было, что Сашка сейчас от шока вообще ничего не понимает.

Ленька дальше ничего не стал выяснять, он взял провод и стал его осматривать.

Провод состоял из нескольких кусков. Сашка все эти куски взял и, без всякой изоляции жил, смотал вместе. Вот и вышло короткое замыкание. И так было во всех трех местах соединений.

Тяжело вздохнув, Ленька покачал головой:

– Ну, ты даешь, Сашка! Ни черта ты не соображаешь в этом электричестве. Какого черта, ты полез туда! Смотри, как надо делать.

Сашка стоял рядом и только тягостно вздыхал.

Ленька разобрал все скрутки и они, заизолировав каждую жилу по отдельности, скрутили их так, как и положено. Подсоединили провод к щитку, и в штабе у Сашки появился свет.

Но тут прибежали соседи, Ленькина и Сашкина мамы и начался крик.

Соседи обвиняли малолетних «монтеров», обесточивших дом в хулиганстве, а матери кричали на сыновей из-за их непослушания.

Но, когда Сашкина мама увидела опаленные Сашкины брови и чуб, то тут уже начались и слезы и причитания.

Ленькина мама тоже осмотрела сына, но в солидарность с Сашкиной мамой они обе причитали:

– Что же вы с собой творите! Вас же убить могло!

Подзатыльники, обнимания и слезы все перемешалось.

Соседи, когда поняли, что «монтеры» достаточно наказаны, разошлись.

А женщины, обняв своих чад, развели их по домам.

Вечером мама отчитывала Леньку:

– Сколько раз я тебе говорила, займись чем-нибудь?

На что тот только бубнил:

– Ну чем еще заниматься? В магазин я сходил, огород полил, с Тайгой побегал, а что дальше делать? Хотел на Зею сбегать, но тут Сашка попался.

– Хватит сваливать все на других! – прервала Леньку мама, – Сам во всем виноват, – а потом вспылила, – Что за характер! Он всегда ищет крайних. Лишь бы его не трогали, – потом, немного подумав, решила, – Хорошо. Папа приедет. Я ему все расскажу. Пусть он придумает, чем тебя занять. А то точно…., – она покачала головой, – Или ты кого-нибудь взорвешь или спалишь, – она решительно встала из-за стола и ушла к себе в спальню.

Ленька немного поежился. С папой разговор мог пойти только двумя путями. Или он врежет оплеуху, или посадит Леньку перед собой и долго-долго будет вести с ним душещипательную беседу.

Последний вариант был более тягостным. Потому что приходилось прикидываться виноватым, соглашаться, во всем поддакивать, даже если и не согласен в глубине души, и тяжко вздыхать, изображая полное раскаяние.

На следующий день из командировки приехал папа. Он был в приподнятом настроении, счастливый и довольный, что наконец-то добрался до дома.