Его немного сумбурная речь тем не менее подействовала на старушку успокаивающе. Агрессивное выражение на её лице сменилось на недоверчивую гримасу. В знак дружественных намерений Витя благородно вернул лесной пенсионерке метлу. Старушка пристально его осмотрела, повела носом, обнюхивая, и удовлетворившись результатами наблюдений, окончательно сменила гнев на милость.

– Тебя, милок, я не признала, знать дух поповский перебил, а то б я Витязя узнала, пусть и нагой бы вовсе был, – наградила она последнего кокетливым взглядом.

Эх, старая шалунья! В обед триста лет, а всё туда же, кокетничать пытается, флиртовать. Да, чего уж с неё взять – баба, она пущай и Баба-Яга, а в первую очередь… женщина.

– А сколько я ещё отсюда, к Кащею добираться буду? – попытался Витя переключить внимание не в меру бойкой старушки со своей персоны на интересующий его вопрос.

– Да ты, милок, дошёл почти. Отсель уже не заплутаешь, – кивнула старая на тропу, – там терем, вмиг его узнаешь. Тут мимо мудрено пройти.

Отлично! Итак наш Витязь оказался уже практически у первой «вешки».

Как того требовали приличия, Витя перекинулся ещё парочкой слов со старушкой, в которых она предложила Вите при первой возможности заглянуть на чай с мочёными поганками и «волчьеягодным» вареньем в «мою скромную халупу, навестить меня и ступу». Витя, естественно, пообещал, что при первой же возможности обязательно заглянет на огонёк. После этого, он, как и полагается воспитанному мальчику, с превеликим трудом поставил на ноги, пыжившуюся самостоятельно подняться, ступу. Галантно подсадил в неё старушку и, поклонившись, распрощался с новой (хоть по возрасту и очень-очень старой) знакомой.

Ступа, скрипя и хромая, побрела по воле бойкой ведьмы дальше по заветной тропинке, а Витя отправился Неведомой тропой-дорогой в противоположную сторону.

Совсем скоро он вышел к приземистому, срубленному из толстых брёвен, терему. Из трубы валил дымок, а по округе витал дурманящий запах жаркого. Значит, точно сюда.

Обойдя жилище, Витя нашёл дверь и постучался.

– Заходи! Не запираю! – раздался старческий дребезжащий голосок из-за двери.

Зяблик толкнул грубо сколоченную дверь и, пригнувшись, вошёл внутрь.

– Я тебя всё поджидаю, – улыбнулся ему тщедушный старик в расшитой узорами косоворотке – Кащей собственной тощей персоной, – и гостеприимно повёл рукой. – Проходи и не стесняйся. Вода в кадке. Умывайся. Вытрешь руки рушником. А чегось ты босиком? – оглядев пришедшего Витязя, поинтересовался Кащей, но, не дав тому и рта раскрыть, сам сделал верное умозаключение: – Ясно, Поп наш «расщедрился». Кто бы смог так одарить. Прохвост старый, умудрился, обноски Витязю всучить. Э-эх! Смех и грех!

Витя благоразумно промолчал, не став ничего комментировать. Умывшись и присев на лавку у стены, он огляделся.

Ишь ты! Да, Кащеюшка, как поглядеть, тот ещё гурман.

На стенах были развешаны пучки трав и корешков, узелки со специями, гирлянды сушенных фрукты, овощей и грибов. На полках, в разнокалиберных туесках и писаных коробах стояли приправы к блюдам, крупы и сушеные ягоды. В бочонках, приютившихся по углам, смиренно дожидались своего часа моченые яблоки, квашеная капустка и солёные огурчики.

В общем, зрелище и запах были не для голодных и слабонервных. Витя чуть было слюной не захлебнулся. Благо, расторопный Кащей, быстро накрыл на стол и гостеприимно пригласил отведать того «что черти не зажали».

Подсев к столу, Витя учтиво пожелал приятного аппетита хозяину и накинулся на еду.

Ох! Что это было за угощение, словами не передать: печеная картошечка, приправленная маслом, жаркое в горшке, тыквенная каша, кислые щи, подливы, маринады, соленья и варенья, зелень, клюквенный морс, вишнёвый компот и ещё много всякой вкусной всячины. Давно Витюша так не лопал. Наверное, с