Всякий раз, когда эта громадная масса опускалась в воду или поднималась над ней, слышалось журчанье воды, которая входила внутрь судна и опять выливалась каскадом. На опустошенной палубе валялись разбитые ядрами мачты, разорванные боковые сети, и видно было, что этот корабль пал в битве с таким же силачом, как и он сам. На гафеле еще висели обрывки флага с английским гербом. Это воодушевило всех троих.

– Да здравствует Франция! – закричал Жак де Клавалльян. – Сюркуф проходил здесь. Я его узнаю по метким ударам. Англичанам пришлось плохо.

С помощью своих товарищей Жак снял с корабля один из ящиков, в котором находились консервы из холодной говядины, в другом – сухари.

– Перенесем все это к нам! – приказал Жак, после того как матросы несколько пришли в себя. – Небо вспомнило о нас. Прежде всего захватите эти предметы, – прибавил он, указывая на бочонок с вином и небольшой ящик из жести, по форме и по размерам которого можно было определить, что это одна из переносных аптечек, которыми запасались наши деды и отцы в каждом дальнем путешествии.

Жак угадал содержимое ящика. В нем находились среди других медикаментов большие запасы хинина, который раздавался матросам в значительных дозах.

Жак взял одну из доз, всыпал в стаканчик с вином и, разжав зубы Вильгельма, заставил его выпить это горькое питье, которое должно было его спасти. Затем все трое опять поднялись на остов корабля и начали переносить к себе все необходимое: нитки, иголки, топоры, ножи, клочья парусов и разные другие вещи.

День застал их за этой работой.

Усевшись в шлюпку, они хотели идти по направлению к югу. Компас, который Жак нашел на судне, позволил ему определить местоположение. Он констатировал, что они находятся на семидесятом градусе восточной долготы и на втором южной широты, следовательно, на полпути между Мальдивами и Магосскими островами.

В какие-нибудь десять дней благодаря циклону утлая шлюпка прошла более четыреста морских миль. Теперь ветер, уносивший шлюпку, был хорошо известен Жаку; это был тот ветер, который напоминает муссоны и дует между берегами Африки и Индокитая, поворачивая потом на юг, до Сейшельских островов, и на север, до Суматры.

Тогда он обратился к обоим матросам, успевшим подкрепиться.

– Мужайтесь, друзья, – сказал он, – мы теперь на хорошей дороге. Мы идем к острову Святого Маврикия. Судно, которое мы сейчас встретили, доказывает, что французы здесь пошумели и что Сюркуф несколько почистил море от англичан.

– Дай бог, чтобы он был еще жив, – сказал Эвель.

– Если он и умер, то будьте уверены, что он убил более англичан, чем потерял сам французов; но я знаю, что он жив, я в этом ручаюсь. Кроме того, достаточно посмотреть на остов этого корабля, чтобы убедиться, сколько бомб и картечи закатили им наши. Посмотрите-ка сюда! – И он указал им под прозрачной водой громадную пробоину, сделанную в боку английского судна.

В ту минуту Вильгельм несколько оживился под влиянием благотворного действия лекарства, которое несколько уменьшило его лихорадку. Ребенок с трудом открыл глаза.

– Пить! – простонал он в ужасных мучениях жажды.

Жак взял немного воды в одном из ведер, подкрасил ее вином и подал больному.

Мальчик жадно выпил. Вздох облегчения вырвался из его груди, черты лица приняли более яркое выражение.

– Вкусно, – пробормотал он.

Улыбка озарила его бледное лицо, заиграла на его посиневших губах, и он протянул дрожащую руку к стаканчику, который держал Клавалльян.

Но маркиз не мог удовлетворить во второй раз желание ребенка и не дал ему больше пить; он обернул его горячий лоб мокрым полотенцем, чтобы несколько освежить его виски, а затем с помощью своих товарищей устроил ему постель из холста тента.