– Реклама – двигатель бизнеса! – Изрек Геннадьич, со вкусом жуя наш кальмар.

– Сделаем, ребята, для вас – в лучшем виде, – заверил вальяжный шеф, расправляясь уже и с нашим пивом.

– Сколько это будет стоить? – Наивно и грустно, как провинившийся школьник, вопросил Виктор.

– Смотря в какое время дня, – через губу обронил шеф.

– Я ж называл тебе наши расценки, – Геннадьич воловьим взглядом уставился на меня, – ты ж вроде записывал…

– Да, 19 рэ утром, 12 в обед.

– Нет, дорогой, не в обед, – назидательно возразил Геннадьич, – обед тоже время сенокосное, соответственно и такса повыше. Ну а 12 – это, брат, в межобеденное время, которое после десяти. Вот так, дорогой!..

Поймав себя на том, что у меня разинут рот, я захлопнул его и, честно говоря, тут же вновь поймал себя на четкой президентской мысли: неплохо бы замочить этих двух боровов в сортире. Как ни странно, мысль сия меня не испугала. Напротив, она начала эволюционировать, как у Дарвина. Мочить их, сказал я себе, надо не до конца, не по-президентски, а лучше по-нашенски, по-банно-прачечному.

Боровы тем временем пошли в «духовку» на второй заход. Я поделился своими планами с Владом, и нам удалось на пару уговорить Виктора оставить нас с клиентами наедине. Так легче, дескать, будет столковаться. Девицы-красавицы легкомысленно похихикали, узнав про наши планы, и обещались во всяком случае не мешать.

Дверь «духовки» запиралась на ключ, и я неслышно – под грохот шайки, «нечаянно» уроненной Владом, – повернул его. Всё, ребятки, дело сделано, сказал я себе, осталось просто ждать.

Ждать пришлось всего-ничего, минут пятнадцать. Послышался сначала легкий толчок в дверь, потом толчок посильней, за ним – корректный, чуть ли не робкий стук: тук-тук-тук, через несколько секунд погромче, а буквально двумя-тремя секундами позже – вовсе уж громкий, некорректный такой, знаете ли, стук-буханье: бух-бух-бух! Ну и конечно же мы не могли этого не услыхать. Света тоненьким буратиньим голоском вопросила через дверь:

– Что вам, мальчики, а?

– Откройте!

– Ой, бедненькие, силёнок нет совсем, да? Счас открою.

Дерг, дерг дверь – не открывается.

– Действи-и-ительно, – ну прям артистично сыграла Светка! – Счас, мальчики, счас позову мужиков, не волнуйтесь.

«Мужики» нашлись достаточно быстро – через пять минут, но за это короткое время дверь изнутри пробомбили не меньше пяти раз.

– Хорош, ребята, не ломайте, сейчас откроем, – успокоил гостей Влад и звучно, с хаканьем – х-ха, х-ха! – подергал дверь. – Да, знаете, разбухла, наверно. Вы там пару, случаем, не поддавали?

– Нет! Нет! Какой пар, откуда?

– Странно. Тогда отчего ж она, зараза, могла разбухнуть-то, а?

– Это вам лучше знать! – Донеслось нелицеприятное из-за двери.

– Слушай, а может, замок защелкнулся, Влад? – Вмешался я. – Ты ж помнишь, был случай: вот так же пьяные мужики, пардон, патриции резко пнули дверь, а он – щелк и всё. И пришлось слесарюгу звать, помнишь?

– Конечно, как не помнить! Сходи, ты ж лучше знаешь, где он может быть. А я побуду тут пока, ага?

– Добро, я побежал.

– Эй, вы что, гвардейцы, хотите из нас пян-сэ корейское сделать?!

Это я услыхал уже вдогонку, громко-слышно отступая от двери.

– Да ну, ребята, пян-сэ это такая гадость, – утешил их Влад, – да к тому же стоит дорого – целых семь рублей. Это значит, в межобеденное время, как вы сказали, за одно слово и двух штук не купишь.

За дверью воцарилась странная тишина.

– Вот утром да, почти что три штуки можно съесть – и всего за одно только слово!.. Или за одну секунду?..

Молчание.

– За слово или за секунду?

– Не понял, – послышался наконец басовитый голос радиорекламного шефа. «Слава Богу, – подумал я, – оба, значит, живы».