– Дикины или нет, – сказала себе Юлка, – но это всего лишь мотыльки. Мотыльки не опасны.

Но тут один сел на тыльную сторону её ладони.

Юлка попыталась его стряхнуть, но мотылёк уцепился за кожу на удивление хватко. Его крылышки были настолько бледными, белёсыми, что казались почти прозрачными, только были расчерчены чёрным узором изысканнее любого кружева. Они раскрывались и закрывались в странном завораживающем ритме – жутковатый ритм в точности вторил биению её сердца.

Внезапно руку кольнула острая боль, и крылья мотылька стали окрашиваться в глубокий карминно-красный. Краснота медленно расползалась среди вязи чёрных филигранных узоров.

Так, будто это растекалась кровь.

Растекающаяся кровь… её кровь.

Вскрикнув от ужаса, Юлка прихлопнула мотылька и бросилась бежать.

Рой мотыльков преследовал её, пока она не миновала развилку тропы и не вынырнула на лесной опушке, и лишь тогда снова исчезли в тени.

Рука Юлки пульсировала, капли крови то и дело падали на землю, но девочка не остановилась, пока не достигла ворот своего сада. Привалившись к столбу ограды, она опустила голову и попыталась отдышаться, хотя боль ползла вверх по руке.

Неужели мотыльки-дикины ядовиты?

– Юлка? – позвала ма. – Я велела тебе оставаться в доме, пока мы… Что случилось? – Она трусцой выбежала с конюшенного двора, озабоченно нахмурив брови.

– Я вышла в сад, и там были мотыльки… – Юлка подняла руку, показывая расползающуюся пурпурную отметину. – Один сел на меня и вроде бы укусил и всосал мою кровь в свои крылья, и… – её замутило, окружающий мир закачался из стороны в сторону.

– Мотыльки? – Ма схватила её ладонь прохладной сильной рукой. Осторожно повернув Юлкины пальцы, она вгляделась внимательнее и шумно выдохнула сквозь зубы. – Ох, милая. Это дурно выглядит. Заходи, я посмотрю, что можно сделать.

– Эти мотыльки-дикины, они… – пробормотала Юлка, но язык сделался слишком медленным и ватным, чтобы произнести слова, ворочавшиеся в её голове.

Она отравлена?

Ма обхватила Юлку за плечи и, подняв на руки, занесла в дом.

Сальвия уже зашла в дом и готовила полуденную трапезу.

– Что стряслось? – спросила она, бросившись на помощь ма, опускавшей Юлку в кресло.

– Мотылёк… – пробормотала Юлка неразборчиво. Перед глазами у неё вспыхнули крошечные чёрные и золотые искры, и она прикрыла веки.

– Беги за госпожой Зеленотал. Поторопись! – велела ма.

Юлка услышала, как сестра с грохотом распахнула дверь и выбежала наружу, а затем её голову заполнили ватные облака и она поплыла в мягком тонком мареве. Она бы и дальше дремала в этом мареве, но внезапно её ноздри наполнил резкий запах. Кто-то влил ей в горло горячий и гадкий на вкус настой. Едкий травяной привкус наполнил рот, обжигая язык.

Юлка принялась отплёвываться и открыла глаза.

Госпожа Рами Зеленотал откинулась на спинку стула и улыбнулась:

– Вот и молодец. Допей остальное. Скоренько, дитя! – Она сунула Юлке настой, так быстро наклонив кружку к её губам, что девочка едва не подавилась новым глотком.

Юлка забрала кружку и сумела проглотить остатки горького настоя.

– Хорошо. Покажи мне руку.

Юлка протянула ладонь. Под распухшей кожей пульсировало тепло, по венам злыми лентами катилась боль.

– Ох. – Госпожа Зеленотал прищёлкнула языком. – Твоя ма говорит, что это сделал мотылёк, да? Кровянка, дикин?

– Кровянки? Так они называются? – пробормотала Юлка.

Ма с целительницей обменялись мрачными взглядами.

– Рановато для мотыльков, да? – сказала госпожа Зеленотал, и ма молча поджала губы в знак согласия.

Рами Зеленотал суетилась вокруг посечённого кухонного стола, бросая в миску кусочки листьев и цветов. Сальвия тоже была при деле – она измельчила что-то ароматное в ступке и, закончив, к Юлкиному удивлению, добавила это в миску.