Тётя Нюра с интересом разглядывала Юльку.

– А ты значит в медицинский поступила? Хорошо, значит свой врач теперь у нас с Валей будет. – садясь за стол, сказала тётя Нюра.

– Ну…я только поступила, вот выучусь, тогда конечно – ответила Юлька, тоже присев за стол.

Когда поели суп, Юлька подала чистые тарелки для макарон, пожаренные с тушенкой.

– А что ж ты в Ташкенте не стала поступать дочка? – спросила тётя Нюра.

– Да…не знаю, вот решила в Москве попробовать – ответила Юлька.

– А почему Юлька? Можно же просто Юля или Юлия – спросила тётя Нюра.

 Юлька рассмеялась.

– Вы знаете, мне часто задают этот вопрос. Мне так больше нравится, не так нежно. Не люблю нежности – сказала Юлька.

 Потом тётя Нюра стала расспрашивать о Ташкенте, как там люди живут.

– И вообще, ведь говорят узбеки очень добрый и гостеприимный народ. Вот я слышала, что можно постучать в любой дом и тебя напоят чаем и накормить даже могут – говорила тётя Нюра.

– Это правда. Только времена сейчас и у нас не лёгкие. Люди жёстче стали. Но гостеприимства у нашего народа не отнять – подтвердила Юлька.

 Потом тётя Нюра стала рассказывать о сыне.

– Мой Витенька…он ведь только жениться собирался и девушка у него хорошая была. Вот ведь война, будь она проклята. Моего сыночка и забрала. И муж вскоре умер – выдохнула она.

Потом внимательно посмотрев на Юльку, спросила.

– Вот сколько мне лет, как ты думаешь?

Юлька очень удивилась такому вопросу.

– Ну Вы намного моложе бабы Вали, лет на десять, точно – осторожно ответила Юлька.

Тётя Нюра ухмыльнулась.

– Вале то нашей скоро семьдесят пять будет, а я на двадцать пять лет моложе её. – сказала тётя Нюра.

 Юлька осеклась.

– Но… – начала было она, но тётя Нюра её перебила.

– Хочешь сказать, что мы выглядим, как ровесницы? Это горе меня сломило. После того, как привезли гроб цинковый, ну…с телом Витеньки, я сразу, в одну ночь поседела. И морщины откуда-то появились и от слёз синяки и отёки под глазами. А как мужа похоронила, Юра ночью, внезапно умер, сердце остановилось…так я и жить перестала. Сколько раз просила его на лечение лечь, а он ни в какую – будто сама с собой говорила женщина.

Юлька молчала, не находя слов. А баба Валя тихо гладила подругу по плечу.

– Мне же только пятьдесят лет, а я и жить не хочу – вдруг заплакав, промолвила тётя Нюра.

– Ну что ты Нюрочка! Не плачь дорогая. Слезами то горю не помочь – сказала баба Валя.

 Юлька боялась шелохнуться, она просто с сожалением смотрела на эту женщину, которая заживо себя хоронила. А ведь черты лица тёти Нюры были красивые. Большие серовато-голубые глаза и брови дугой, открытый лоб и красивые губы, да и фигурой она была неплоха. Тут Юлька поднялась из-за стола и прошла в комнату, где она поселилась с Тамарой. Женщины молча проводили её взглядом. Минут через десять, Юлька вернулась, держа в руках косметичку и коробку с краской для волос, которую она захватила с собой, ещё в Ташкенте.

– Всё! Тётя Нюра, Вам жить надо! Вы молодая красивая женщина. Не позволительно заживо себя хоронить. Давайте, я Вам волосы накрашу. Поднимайтесь, идёмте в ванную – громко сказала Юлька.

 Женщины переглянулись. – Да ты что, Юлька! Я сто лет не красила волосы. Да и зачем это мне? – ужаснулась тётя Нюра.

– Ничего, на сто первый год покрасите – командным голосом сказала Юлька.

– Иди Нюра. Ну что тебе сделается? С тебя же не убудет – подталкивая женщину, сказала баба Валя.

 Тётя Нюра послушно встала из-за стола и побрела за Юлькой. Девушка быстро размешала краску с обесцвечивающим средством в специальной посуде, для окрашивания волос, бабы Вали, и расчесав волосы тёти Нюры, стала их красить, отделяя расческой по тонкой пряди. Закончив красить, она обмотала голову женщину целлофановым пакетом и попросила её посидеть с полчасика. Юлька увидела загадочную улыбку на лице тёти Нюры. Пока та сидела, Юлька убрала со стола и вымыла посуду.