Для начала разговора Валентина взялась доставать из сумочки гостинцы, которыми Юля всегда делилась со своими подружками. Она успела вытащить только один кулек конфет, и было принялась вынимать второй с пряниками, как девочка резко вытолкнула из сумочки её руку.

– А вот и не надо больше, вы, наверно, гостинцы покупаете своей дочке, а приносите мне, – с мольбой тонким голоском произнесла Юля, – что она скажет вам на это, когда узнает?

– Что ты, милая! – Валентина в первые секунды опешила, рука так и застыла на месте: «Кто мог ей сказать это, неужто директорша?» – закралось подозрение. Валентина быстро справилась с минутным смятением, мягко, доверительно улыбнулась, вынула из сумочки оба кулька и подала их Юле.

– Бери, бери, это только тебе! – однако, словно испугавшись, Юля мгновенно завела руку за спину и покачивала чернявой головкой: «Нет, как хотите, от вас я этот подарок не приму!» – говорили женщине детские глаза.

– Что же ты такая упрямая, не обижай меня, пожалуйста! Ну, бери, бери же, – чуть расширив глаза, уговаривала Валентина.

– Я хочу… чтобы вы… мне ответили, – она, как взрослая, готовая уличить её в обмане, не сводила с женщины вопросительного взгляда.

– И что же ты хочешь узнать? Я тебя внимательно слушаю! – Валентине и самой не терпелось рассказать то, чего пока Юле еще неизвестно.

– Да! – отчеканила между тем девочка. – Да, мне сказали, что вы моя сестра, – и пытливо смотрела на нее.

– Тебе странно, что у тебя нашлась сестра? – удивленно спросила она, хотя про себя подумала: «Ой, какой я вздор несу!»

– Я не знаю… ваши гостинцы я не возьму, пока вы мне не признаетесь… – сбивчиво, заметно волнуясь, однако, вымолвила упрямо девочка; ее брови несколько изогнулись, она даже напряглась.

Видя, что Юля хочет узнать правду, Валентина, переведя дыхание, поспешила ей на выручку, чтобы только не томить Юлю.

– Видишь, дорогая моя, как всё непросто вышло… я сама тебе собиралась всё объяснить, но ты должна была сначала ко мне привыкнуть.

– И всё равно бы ничего не рассказали! – не желая при ней распустить нюни, она обронила это хотя и твёрдо, но чуть ли не плача, моргая длинными ресницами.

– Это почему же? – Валентина удивленно приподняв плечи, даже чуть подалась назад, глядя повлажневшими глазами.

– А потому… вам меня просто жалко и всё! – сказала она резко. – Думаете, я не слыхала, как Тамара Игнатьевна кому-то в телефон жаловалась: дома надо своих воспитывать деток, а на работе от чужих устаёшь, что никаких сил на своих не остаётся…

Валентина застыла с открытым ртом, так как своими суждениями Юля вконец загнала Валентину в тупик: «Ничего не скажешь, какая умная девочка, вот попробуй, объясни такой, что ты думаешь не так, она и не поверит!»

– Юленька, ты зря так говоришь! – начала она. – Ведь я правда твоя сестра. Тамара Игнатьевна тебе же всё объяснила, она любит тебя, как свою дочь и для неё вы все вовсе не чужие.

Однако Юля снова, как и в кабинете директорши после её сообщения, что у неё нашлась сестра, широко раскрыла глаза, смерила недоверчиво Валентину, дескать, почему, если ты сестра (Юля в душе уже перешла на «ты»), так долго ко мне не приходила? А почему ты в таком нарядном платье и туфли носишь на высоком каблуке? Да разве у маленькой девочки бывает такая большая сестра? И Юля при этом медленно-медленно отрицательно покачала головой, дескать, меня вы не обманете. Валентина догадалась, что Юля почему-то не верит не только ей, но и директору. Надо как-то переубедить девочку, развеять все её сомнения.

– Почему нам с директором ты не веришь? – спросила Валентина, пытаясь проникнуть в её тайные мысли.