Юля прониклась боязливым уважением к Семёну, села неподалёку на старую корягу, надела очки и стала читать. Она ощущала на себе его колючий взгляд, отчего невольно отводила лицо в сторону. Теперь, когда радость первой удачи от улова была позади, он успокоился и не мешал ей читать, будто её тут вовсе не было. «Не хочет со мной рядышком сидеть, – думал он про себя, наблюдая за поплавками, стоявшими в одну линию в одном и том же застывшем положении, что его стало огорчать, и он косил на Юлю осторожный взгляд. – Рыбалка не интересна ей, такого сазана вытащили… Светка сейчас бы прыгала, ликовала от радости… а эта даже не моргнёт, вся серьёзная или стесняется, или брезгает мной. Ну, а тогда чего поехала? Ну, ладно, читай, читай!» Семён поставил локти на колени, выплюнул окурок, приняв задумчивый вид. Потом поглядывал на поплавки: «Проклятый… какой-то лихоман один зацепился и шабаш», – с огорчением изрёк про себя. И задрал голову к голубому небу: в его глубине заметил стоявшее неподвижно маленькое белое облачко. Над ухом резко зазвенел комар, он нервно отмахнулся от него. Но комар вновь, словно с ним играя, тонким занудным звоном приблизился к самому уху. Он резко качнул головой и ладошкой шлёпнул по щеке. Комар размазался по пальцу. Семён вытер его о траву. В камышах слышны были голоса птиц, они то отдалялись, то приближались вместе с шорохом ветерка в камышах.

– Перестала клевать, что на это скажешь? – обратился к Юле, которая недовольно посмотрела на него: «Чего отрываешь от книги?» – было в её взгляде. – Поклёва, говорю, неужели не будет, как ты считаешь, сестрёнка?

– Нашли у кого спросить, я в рыбалке не смыслю! – неохотно отозвалась она и опять уткнулась в страницу, предчувствуя, что этим разговор не закончится. Семёну стало скучно, вот и хочет с ней поболтать. А в его тоне была слышна затаённая игра слов.

– Ты чего такая невесёлая?

– С чего вы взяли, Семён Иванович?

– Да зови уж Семёном, что там, – а сам хитро прищурил глаза, изучающее разглядывал её.

– Вы мне в отцы годитесь – не могу.

– Так уж и в отцы? – удивлённо протянул он, поднимая и опуская плечи.

Солнечные лучи уже горячо касались её спины, под майкой стало липко, мокро от пота. Она видела, как Семён зачем-то не спеша встал, отвернулся от поплавков. Теперь, когда не клевало, он потерял интерес к рыбалке. Стоял спиной к реке, а лицом к ней в расслабленной позе.

– Эти очки тебе очень идут! – лестно заметил он.

– Что вы сказали, Семён Иванович? – не расслышала она.

– Я говорю, очки к лицу! – он сделал странное движение к ней. – Хочешь такие куплю, книга нравится – дарю! – а сам всё ближе, ближе.

Юля доверчиво склонила голову набок, с аккуратно зачёсанными по середине на пробор волосами. По мере его приближения она смотрела на него сквозь тёмные очки. Ей подумалось, что точно так же кот подкрадывается к воробьям, и эта мысль обидно корябнула по сердцу. Семён между тем уселся рядом с ней.

– Ну, чего молчишь? – спросил своим хриплым голосом.

– Вы думаете, я знаю, чего вы хотите? – удивлённо спросила она.

– Я в долгу перед тобой, – начал он снова. – Скажи, что желаешь, всё сделаю для тебя! – продолжал вкрадчиво он.

– Вы посмотрите, может уже клюёт? – хотела отвлечь своей заботой о его поплавках, чтобы он только отстал, но не тут-то было:

– Клёв уже отошёл – подождём следующего!

– Вы мне ничего не должны! – напомнила она.

– Должен, ещё как должен! – подхватил он, видя, что ей интересен такой разговор. – Будь умницей, подумай хорошо!

– Вы меня не уговаривайте, мне думать нечего!

– Какая у тебя коса! – он медленно, слегка провёл по волосам, заплетённым в тугую косу. Волосы цеплялись за его шершавую, как напильник, ладонь. – К такой чудесной косе подойдёт голубая заколка, как твои глаза, – закончил он, пропуская её слова мимо ушей. Юля в испуге привскочила от его оскорбительного и неприятного для неё прикосновения.