Когда рабочая смена Дианы уже подходила к концу, в клинике доктора Марулича раздался звонок. Ана Буковац сняла трубку и затем с недовольным выражением лица передала ее Диане:

– Это не по поводу лечения. Тебя спрашивает какая-то женщина. – Ана хмыкнула. – Видимо, тоже русская.

Бестужева поднесла трубку к уху и услышала возбужденный женский голос:

– Дианка, сто лет тебя не видела! А тут одна старая приятельница поведала мне, что ты трудишься в зубной клинике, помогаешь лечить зубы. Не узнала? Да это же я, Наталья Панина. Ну как, хочешь встретиться? Давай посидим в уютном ресторанчике, выпьем за старую дружбу! Черт побери, не так-то нас и много – выпускниц русской школы в Загребе.

Диана наконец вспомнила ее. Наталья Панина, племянница знаменитой Софьи Паниной – владелицы роскошного дворца в Гаспре в Крыму, где Толстой писал «Хаджи-Мурата», после Февральской революции ставшей чуть ли не министром государственного призрения, а затем просвещения Временного правительства – действительно училась вместе с ней, но только в другом классе, поскольку была на два года старше. Нельзя сказать, что они слишком уж дружили в школе. У каждой были свои дела, свои увлечения, причем если Диана увлекалась чтением и книгами, то Наталья Панина – по большей части мальчиками. Может быть, как раз поэтому между ними и не было особой близости… К тому же семья Натальи была значительно богаче – несмотря на то, что дворец графини Паниной был национализирован и превращен в санаторий матери и ребенка «Ясная Поляна», а московское имение «Марфино» и все построенные Паниной народные дома тоже отошли государству, у них все равно остались крохи от того грандиозного богатства, которым владела их семья. И каждая из этих «крох» была во много раз больше всего того, что удавалось за всю жизнь скопить любым другим семьям…

– Диана, что же ты молчишь? У тебя есть хотя бы часок свободного времени?

«Не так уж и много у меня знакомых в этом городе – да и во все мире, – подумала Бестужева. – Была ни была… пойду!»

– Я заканчиваю работу через полчаса, – сказала она.

– Отлично! – закричала Панина. – Ресторан находится рядом с площадью бана Елачича. Называется «Под зидом» – «У стены».

Диана сразу узнала Панину – несмотря на то, что ее лицо наполовину закрывала дорогая шляпа кремового цвета с широкими полями, явно не хорватского производства, а скорее всего купленная где-нибудь в Вене или Берлине. Роскошное зеленое платье, облегавшее ее фигуру, тоже, скорее всего, было приобретено в каком-то модном доме, а не в обычном магазине. Ей показалось, что со времени окончания школы Наталья сильно изменилась – черты лица потеряли девичью зыбкость и стали законченными и отчетливыми, кожу покрывал ровный загар, получить который можно было лишь на хорошем курорте, а массивные браслеты на руках делали ее похожей на хозяйку преуспевающего поместья.

Панина поднялась навстречу Диане, и они расцеловались.

– Сколько лет, сколько зим! – Лицо Паниной сияло. – Ну, рассказывай! Как тебя угораздило пойти в стоматологию? Никогда не думала, что тебя привлекает медицина.

Диана пожала плечами.

– В общем-то, выбирать было особенно не из чего. Просто хотелось приобрести такую специальность, чтобы она кормила меня.

– Могу сказать, что я тебе даже завидую. Потому что меня содержит муж. Удобно, конечно, но иногда чувствуешь себя, как птица в клетке.

«Только в очень дорогой клетке, – подумала Бестужева, еще раз вбирая взглядом золотые украшения Паниной, ее массивные кольца, дорогое платье и кожаную сумочку ему под стать. – Как говорится, грех жаловаться».