В классе я наблюдала, как без усилий тело Индры перетекает из одной позы в другую. Какой бы изнурительной ни казалась мне поза, как бы скрюченно и неустойчиво я себя ни чувствовала, лицо Индры всегда выражало безмятежность. Она словно обитала где-то за пределами позы и оттуда наблюдала, как чьи-то невидимые руки помогают ей войти в позу, идеально расположить руки, скрутить тело, нежно массируя его при этом, и приподнять арки стоп так, чтобы те приняли изящный изгиб. Пальцы ее ног раскрывались на полу, как перья веера танцовщицы.

При взгляде на Индру мне хотелось покупать новые вещи. Например, щипцы для выпрямления волос. Даже волосы у Индры излучали безмятежность, в то время как мои безумные кудри нельзя было скрепить никакими резинками – ни о какой безмятежности и речи не шло.

Еще мне хотелось покупать коврики для йоги и книги, озаглавленные «Карма в большом городе», «Дхарма в большом городе» и «Камасутра в Бруклине». Каждое утро после занятия я шла прямиком в бутик органических продуктов. Как будто покупка экологически чистого сыра, помидоров и биодинамической пены для ванны была естественным продолжением моей практики.

Согласно «Йога-джорнал», так оно и было.

Но самое удивительное было то, что благодаря Индре мне захотелось бросить курить. Один раз после занятия, когда я надевала длинное шерстяное пальто, в котором накануне ходила в бар, она спросила, курю ли я. Я ответила:

– Ну да… эээ… иногда…

– Ну например, когда выпью, или когда подружка расстанется с парнем, или, ну, знаете, когда не сплю.

– Но собираюсь бросить. Я в процессе, – добавила я.

Индра рассмеялась – глубоким, понимающим смехом, идущим из живота.

– Знаю, как это бывает, – проговорила она, снизила голос и наклонилась ко мне, точно собираясь сказать что-то, о чем никогда не рассказывала другим своим ученикам. – Я и сама была «в процессе». Лет двенадцать, наверное, собиралась бросить.

– Да вы шутите, – прошептала я.

Она кивнула.

– Но дело в том, что бросить курить – это не процесс. – Она улыбнулась. – Это действие.

Это был не последний раз, когда Индра поймала меня на вранье по отношению к самой себе. Но за ее словами крылось что-то еще, то, что провоцировало меня, вдохновляло и пугало одновременно. Я когда-то была такой, как ты, хотела сказать Индра, и однажды ты сможешь стать такой, как я.

Теперь я задумываюсь: не в тот ли раз я впервые испытала амбивалентность по поводу Индры? На мгновение я увидела не только возможность стать ей, но ее возможность быть собой. Знаю лишь, что в тот момент что-то случилось, и мне захотелось следовать за ней повсюду – только бы она научила меня, как жить.

Наступил День благодарения. Бабушка плохо себя чувствовала и не смогла приехать на ужин, который традиционно устраивали дядя с тетей, но мой дедушка никогда бы не пропустил этот праздник. На самом деле дед сам был человеком-праздником – теперь, когда у бабушки начались нелады со здоровьем, мы все чаще проводили время вместе, чтобы он не скучал. Мы с сестрой обычно приезжали к родителям в пятницу вечером и обнаруживали там братьев, которые готовили для деда коктейли с виски. С них мы начинали каждые выходные. И это не было обязанностью – даже моим друзьям нравилась компания нашего деда.

Мама всегда называла своего тестя душкой, человеком, рядом с которым всем уютно, в которого сразу влюбляешься. Сест ра звала его «матерящийся плюшевый мишка». Высоченный, с квадратной головой, густыми белыми волосами и пронзительно-яркими синими глазами, дед славился своим умением говорить то, о чем все думают, но сказать боятся. К примеру, при знакомстве с моей подругой Франческой он оглядел ее с головы до ног, хитро улыбнулся и выдал: