Спустя много лет я понял, что «прокололись» не святые, а я «прокололся» со своими оценками и суждениями, что мною были упущены возможности получить передачу, обучиться чему-либо. Но в семнадцать лет не иметь духовного Учителя – это простительно.

Это и есть признаки оценочных суждений.

Напротив, когда ваш «единый вкус» растет, вы начинаете видеть святость даже в обычных людях, вы начинаете видеть Божественное, Абсолютное даже в самых заурядных вещах, вы начинаете видеть чистое даже в отвратительном, вы начинаете видеть лилу даже в самом жестком и обуславливающем. Вы начинаете понимать, что за всем стоят глобальные Божественные силы, а эти самые Божественные силы исходят из единого Источника.

Для нас «единый вкус» – это центральное понятие, к которому мы идем во время духовной практики. Чем глубже ваша практика, тем больше должно развиваться ваше понимание «единого вкуса» (самарасья-видья). «Единый вкус» означает восприятие всего равностным, одинаковым. Равностным, одинаковым не в смысле безразличным, а в смысле одинаково священным, одинаково возвышенным, абсолютным. Вначале наши представления о возвышенном и священном были очень узкие. Возвышенное мы в основном связывали с божествами, с возвышенными переживаниями. Мы имели узкие представления о плохом и хорошем, правильном и неправильном. По мере практики диапазон нашего чистого видения, «единого вкуса» постепенно возрастает. Мы постепенно начинаем видеть возвышенное в обыденном, в чем раньше не догадались бы увидеть, поскольку наш ум прозревает, и мы начинаем прозревать возвышенное. Говорят, что святой даже в простом человеке увидит святого, а простой человек даже в святом увидит обычного человека. Ним Кароли Баба, увидев пьяницу или обычного человека, говорил: «Смотри, великий святой». Все думали, что Ним Кароли Баба просто озорничает, юродствует. А когда спросили: «Почему ты так говоришь?», – он ответил: «На самом деле в нем есть мощный потенциал, и просто даже так его назвав, я пробуждаю в нем его внутреннюю святость, потому что его внутренняя святость всегда присутствует, даже если она прямо не видна».

По мере развития «единого вкуса» мы привыкаем видеть эту внутреннюю святость во всех объектах. Если раньше мы связывали понятие святости только с фиксированными представлениями о красоте, чистоте, возвышенности, постепенно мы видим, что чистота, красота, возвышенность пронизывают даже обыденные явления – при условии, что вы находитесь в правильном состоянии созерцания. Если вы видите мир обнаженным осознаванием, не прикрепляя к нему ни ярлыков, ни оценок, не натягивая на свое восприятие сформированный опыт, если вы смотрите в реальность прямо, – это и есть ключ к пониманию чистого видения. Тот, кто не понимает этого принципа, будет иметь чистое видение только в момент богослужения, пребывания в храмах у статуй и прочее. Но чистое видение и обретение «единого вкуса» возникает неизбежно как результат созерцания. Когда йогин развивает глубину чистого видения и «единого вкуса», он начинает прозревать священность и чистоту даже в том, что считал отталкивающим, отвратительным или неприятным, неподобающим или приносящим страдание. Повсюду он начинает получать божественный даршан. То есть он уже не теряет эту связующую нить, единое видение, все становится как бы «единым на вкус».

Пока йогин не обрел понимание «единого вкуса», он не может быть святым; максимум, кем он может быть, – это святошей. Святоша, в отличие от истинного святого, – это тот, кто имеет фиксированные представления о святости, об Абсолюте, о святом, – то есть суженное сознание. Истинный святой – это тот, кто реализовал чистое видение и «единый вкус» повсеместно.