Стало вдруг тепло и легко. Последнее, что он тогда запомнил – часы на выброшенной вперед правой руке. Они показывали 14:24.
Очнулся он уже в больнице, когда перед лицом маячила бутыль для капельницы в руках бежавшей рядом с каталкой медсестры. Потом была слепящая белым светом лампа в операционной, потом черный бездонный провал сна и только, вынырнув из этого беспамятства, он, наконец, почувствовал, что, проделав путь в небытие, возвращается назад. По стенам больничной палаты скользили мягкие тени уходящего солнечного дня. Рядом на стуле, подперев голову руками сидела Ладка. Тогдашняя его жена. Ему повезло. Как может повезти одному из десяти тысяч, кого природа, то ли подшутив, то ли всерьез, наградила situs inversus-зеркальными органами. Сердце у него оказалось справа.
– Когда стреляют- это правда страшно, – вновь заговорил Марк после повисшей паузы и взглянул на сестру, уткнувшуюся лбом в окно машины. – А потом уже – нет. Умирать, вот уж точно – не страшно, – усмехнулся он.
Снова повисло молчание.
– А отец тогда так и не пришел… – проговорил после паузы Марк в продолжение своих мыслей.
Эстер медленно перевела взгляд от ночного городского пейзажа за окном на брата.
– Давай ключи! – потребовал он, когда они зашли в ее квартиру.
– Зачем? – уже как-то вяло возмутилась она.
–Чтобы не искала на свою больную голову приключений, – Марк и сам уже значительно сбавил обороты, хотя по-прежнему говорил жестко.
– Мне на работу завтра.
Оказавшись, наконец, дома Эстер чувствовала теперь, как усталость навалилась на нее, как огромный валун.
–Значит придумаешь что-нибудь! – не отступал Марк.
– На! – она кинула ему ключи от квартиры, которые тот поймал на лету. – А он приходил к тебе…
–Кто? – не понял Марк, остановившись в прихожей.
– Папа приходил к тебе тогда в больницу. Только ты был еще без сознания после операции…
Еще полчаса назад Марк от злости на сестру, которую с трудом разыскал в обезумевшем городе, в сердцах бы хлопнул на прощание дверью. Но теперь, при виде перепуганной и поникшей Эстер, только бесшумно прикрыл ее за собой.
ГЛАВА 9
Адреналин, смешанный с алкоголем – тот еще «коктейль Молотова», способный взорвать мозг. Кровь продолжала клокотать в жилах, нейроны мозга то спутывались в дьявольский клубок, то распадались, рассеиваясь, как поднятая пыль.
Я воткнула в уши Cocteau Twins и не знаю уж, сколько времени прошло, но, походу, я выключилась под гипнотическую Beatrix, распластавшись на своем матрасе, прямо в одежде, не раздеваясь.
Я не стала героем. И что? Наплевать. На следующий день вернулась на работу, – весь этот театр с ключами, что устроил Марк накануне, – был чистейшим блефом. Он оставил их в прихожей, повесив на шишковатую ручку шкафчика гардероба. Передумал, значит…
Все лавры героя достались Гарику. И вполне заслуженно. Как он терминатором попер тогда на тех ублюдков!
Короче, благодарность на доске объявлений в студии, премиальные и все такое… Редактор похлопывал его по плечу: молодец, мол, братуха, или что-то в таком роде, добыл такой материал, лез в самую, так сказать, гущу событий, рисковал… На меня же посмотрел, как та училка в десятом классе: а тебя, типа, ждут киоски… Да что там киоски!
Выяснить, откуда прилетела та единственная резиновая пуля, угодившая парнишке в глаз, так и не удалось.
– Но кто-то же стрелял? Не сам же он в себя ее всадил? – доставала я Марка.
Тот молчал, как партизан на допросе.
– Не было там ничего… – выдавил он из себя в итоге.
Ясно, перес…ли они там все у себя в полиции.
– Ты еще скажи: а был ли мальчик? – съязвила я.
Мальчик, конечно же, был. Лежал в центральной городской. От него не отходили родители.