Я с трудом поднялся, переоделся в сухое и теплое. Смотав изорванную промокшую одежду в ком рядом с кроватью, улегся отдохнуть и не заметил, как вырубился.

Когда я проснулся, голова моя сильно гудела, уши заложены. Поднялся, осмотрелся: темная комнатушка с каменными стенами и дощатым деревянным полом, за балками под потолком видна черепица. Двое соседей в желтых мантиях спят каждый на своих кроватях у входа. Я обулся, вышел на улицу, сел на почти сухую лавку у дверей. Надеялся, хоть свежий воздух прогонит подступившую тошноту. Люди суетливо сновали по затопленным улицам туда-сюда по щиколотку в воде.

Откуда-то слева послышался треск. Я выглянул из-под крыши: многометровый склон казался мирным и непоколебимым. Ветви кустов у верхнего края скромно глядели вниз и роняли листья под натиском тяжелых капель. Через мгновение вновь послышался этот треск. Ком глины вперемешку с кусками скалы и щебня не выдержал натиска воды и оторвался от верхнего края утеса, единой полужидкий массой рухнул прямо на черепичную крышу нашего здания. Из комнаты, через одну от нашей, выскочили двое, одетых во что попало.

Я тут же поспешил проверить, не остался ли кто еще внутри. Заглянул в пострадавшее помещение: щебень и глина были повсюду, но больше всего досталось самой удаленной от входа деревянной кровати. Камнем ее раскроило надвое. Позади меня из ниоткуда возник знакомый мне парень с охапкой промокших батонов в руках. Судя по его реакции: бледный, челюсть трясется, зубы стучат – обитатель этого угла. Двое других пострадавших вернулись в комнату и принялись спасать от грязи уцелевшее добро.

– Все живы? – спросил я.

– Э… Дернул же меня Случай пойти за едой, – пробормотал знакомый паренек с батонами, еще больше бледнея. – Кому-то сильно достанется за хлипкие крыши.

– Живые?! – рявкнул еще один знакомый голос позади. Мы обернулись: то был мастер, к которому меня приволокли предыдущим поздним вечером. – Придется заказывать новые матрасы, – усмехнулся он, прижимая к себе промокшую коробку документов. – Сегодня будет первое занятие. Не сметь опаздывать! – развернулся он и побрел дальше.

– Где Оррин? – спросил парень с батонами у своих соседей.

– Сбежал от Тиса подальше, напросился помочь Хорку с испытанием, – пропыхтел один из них. – Не скоро вернется.

– Да? Я-то четыре взял… – парень развернулся лицом ко мне и, не раздумывая, протянул батон. – Держи, угощайся.

– Нет, спасибо, – я предельно вежливо отмахнулся от булки бесплатного хлеба. – Мне немного не по себе.

– Подташнивает? Скоро оправишься, как и все остальные, – заверил он меня, впихнул мне в руки батон силой. – Забирай! Не возвращать же мне его. Свежий, теплый, хрустящий! От голода в брюхе легче не станет.

Он оставил пару батонов в комнате для соседей, вышел на улицу и уселся на лавке.

– Меня звать Матиасом, – повернулся он ко мне и подвинулся, как бы приглашая присесть рядом.

Стоило представиться в ответ, но снова я не находил ответа на этот болезненный для меня вопрос.

– Я не помню своего имени… – задумчиво признался я, обреченно вздохнул и уселся рядом, стараясь хоть как-то напрячь свои извилины.

– Как же так? А откуда ты? Может, помнишь, где частенько бывал до приезда в Пепел? – начал он свой опрос.

– Не помню… – каждый раз мой ответ становился все менее внятным.

Я усердно прокручивал в голове пережитое за сегодня и вчера, пытался углубиться еще хоть на час до того момента, как меня подняли из канавы у обочины дороги. Но, нет – ровно ничего не помню.

Абсолютно незнакомый город, незнакомые люди, незнакомые запахи дыма и гнилой листвы. Наклонился посмотреться в лужу, но увидел перед собой незнакомое лицо, бледное от ужаса и холода. Мелкие незнакомые шрамы на моих, но незнакомых руках ни о чем не говорили. Лишь что-то пощипывало над лопаткой справа. Возможно, получил ссадину в лесу или за что-то зацепился. Сосед по лавке нарушил мои внутренние мучения.