А потом Нира сделал нечто совсем выходящее за всякие рамки. Она обхватила шею Кайсы второй рукой, притянула к себе и впилась поцелуем в губы. На секунду Кайсе показалось, что всё это бред, а потом закружилась голова. Это был самый сладкий, самый страстный поцелуй в её жизни.
Глава шестая. Жив ли ты?
Гордею снилось, что на нём просторный белый балахон, закрывающий колени. В руках он держал кипу бумаг и знал во сне, что это всё – истории болезни, записанные вручную. Он стоял на пороге прозекторской голыми босыми ногам, без штанов неуютно и непривычно. Обжигающий сквозняк гулял по щиколоткам, добираясь до бёдер.
– Я жив или уже нет? – спросил Гордей в этом своём сне.
– Ты – да, – сказал какой-то голос.
С нажимом на «ты». Словно кто-то другой умер.
Машину сильно тряхнуло на ухабе, и он проснулся. Гордей чувствовал, как сердце, сжавшись, пытается уползти в самый тёмный угол организма, притвориться невидимым. За ним в кровавом шлейфе тянулся след белковых сгустков.
Гордей испугался, увидев помятое и измождённое лицо в окне, но тут же понял – это отражение. Приложил ладонь ко лбу. Мокрый и горячий. Наверное, где-то подхватил грипп. В марте ещё стояли крепкие морозы, неужели так рано началась традиционная сезонная эпидемия?
С удовольствием подумал о том, что рабочий день почти закончился. Скоро доберётся до постели.
– Гордей, – сказала Ирина, – просят освидетельствовать, раз мы оказались поблизости.
Прежде, чем Ирина произнесла адрес, Гордей знал, что «это оно». Из мимолётного сна, в который он провалился буквально на долю секунды.
Ирина продолжала:
– Женщина, больше тридцати. Найдена без сознания в неестественном положении на полу закрытого кафе.
– «Лаки»? – прошептал Гордей.
– Да, – спокойно ответила Ирина. – Кафе так называется.
Этого не может быть. Объявленный погибшим при «воскрешении» живёт долго и счастливо. Такая народная примета.
Дорогу среди снежных заносов расчистили, Нира вызывала технику, чтобы машины с необходимым оборудованием могли подъехать к «Лаки». Они обогнали фургон с ярким рисунком на боку. Реклама местного мясокомбината.
Неотложка проехала прямо к знакомому входу.
– Десятая бригада первой подстанции, наряд номер…
– Проходите, – сказал немолодой майор. – Хотя я вам и так скажу – труп. Умерла до нашего приезда. Осторожнее, ладно? Мы ещё не фотографировали, ждём специалиста.
Он казался смутно знакомым. Наверное, сталкивались где-то по службе.
Гордей отодвинул ленту, перегораживающую вход в «Лаки». Ещё вчера они сидели здесь, чувствуя себя юными, и все дороги этого мира вновь открывались перед ними.
Ирина замешкалась в машине, и он вошёл один.
Всё как вчера. Кроме…
Она лежала на животе, неестественно вывернув шею. Левую руку подвернула под себя, а правую выкинула за голову. Словно потягивалась спросонья. Золотистые волосы рассыпались по глухому, чёрному как ночь свитеру.
Гордей, только увидев положение её головы, понял, что она мертва. И по ощущению: это уже не было Нирой.
Остальное происходило на автомате, буднично и привычно. Просто ритуал освидетельствования смерти. Гордей присел возле трупа, сдвигая глухой ворот свитера, попытался нащупать пульс на сонной артерии. Приподнял одно веко кверху, затем второе.
«…пальпаторно пульс на магистральных венах и артериях не прощупывается, аускультативно – дыхание и сердцебиение не выслушивается…»
Но что-то казалось странным.
Голова Ниры вывернута странным образом, но сам череп не повреждён. На ногах и руках нет ни царапины. Ни единого признака травм внутренних органов.
Гордей поднялся, подхватывая ящик, и направился к выходу.