– Ты понимаешь, внучка у меня, так вот для нее елочку хочу.

– Подумаешь, елка, купить можно.

– Не-ет, это не то, я свою хочу елку. Сын маленький был, всегда сам выбирал. А сейчас говорит: «Привези елку дочке». Как же я не привезу? Я должен привезти. Так что, мил человек, задание у меня о-очень важное.

– Да я вижу, ты сам рад стараться, нравится тебе задание.

– Еще как нравится, оно мне душу греет.

В леспромхозе отправили к мастеру, тот отправил к начальнику.

– Что за странная просьба, – удивился он, – вон лежат, выбирай, так отдам, раз уж приехал.

– Пойми ты, я хочу по лесу пройти, сам выбрать, своими руками срубить.

– На штраф, что ли, нарваться?

Леонид понял, что тут без правды не обойтись. Он и рассказал вкратце всю правду своей жизни. – Виноват я перед ними, сильно виноват. А тут такой случай за много лет: сын попросил внучке елку привезти, я же впервые в жизни внучку увижу.

Начальник участка молча показал на дверь, вышел вместе с Леонидом, позвал одного из рабочих.

– Вместе пойдете.

Через час Леонид аккуратно обвязал ветви пушистой красавицы и тем же лесовозом добрался до поселка, осмотрев, не повредилась ли елка. На автобус не успел, снова ловил попутку.

– В багажник не войдет, однозначно, – сказал водитель Жигулей.

– Вижу, что не войдет, потому и не поеду.

– Будешь стоять на холоде?

– Буду стоять, может, грузовая пойдет.

Грузовая, причем полупустая, показалась через полтора часа, Леонид к тому времени продрог. Но елку довез в целости и сохранности. Он уже договорился со знакомым, у которого микроавтобус, чтобы до города подбросил, и уже собирался в дорогу, но слег с температурой.

– Леонид Петрович, ну ты едешь?

– Еду, Ваня, мне надо ехать, – слабым голосом ответил хозяин.

– Да ты никак простыл? Леонид Петрович, хрипишь, температура, наверное. Не-ет, не повезу тебя.

Леонид чуть не расплакался от обиды и отчаяния. Ведь все сделал, как хотел, а елку отвезти не может, сил нет. Да и куда он с простудой?

– Слушай, Ваня, если адрес скажу, доставишь?

– Вопросов нет, легко доставлю!

– Только просьба одна: не говори, что приболел.

Леонид не хотел, чтобы знали о его болезни. Казалось ему, что никто не опечалится по поводу его простуды, никто и ни капли жалости «не подаст», потому как не заслужил, – так считал Леонид и думал, что это правильно. «Что я для них хорошего сделал, кроме алиментов, чтобы жалость вызывать?»

Анечка замерла перед лесной красавицей, осторожно трогала ее веточки.

– Это моя елка?

– Твоя, детка, – сказал Иван, довольный, что доставил по адресу.

– А где же дедушка? Папа сказал, что дедушка приедет.

– Не смог. Елку вот передал. Ну, с наступающим всех! – Иван быстро вышел, услышав вслед благодарность от хозяев.

– Все-таки он трус, – сказал Вадим, – ведь дали ему повод приехать, а он все равно не явился на глаза. Может, стыдно…

Люба сидела на кухне (зашла как раз к сыну с невесткой и внучке), слышала весь разговор и не проронила ни слова.

– Мам, ты чего? Плачешь, что ли? До сих пор слезы по нему льешь?

– Я не по нему, сынок, я по жизни нашей непрожитой… да и не плачу я, а так чего-то… Нет, Вадик, не струсил он, это случилось что-то. До этого так рвался увидеться.

– Мам, ну мы тут не виноваты.

– Да это понятно, а все равно как-то не так на душе, Новый год все-таки, доброе дело задумали, а не случилось.

– Ну, елку же передал? Передал. Анюта радуется, вечером наряжать будем.

Дня через три после Нового года, когда елка сияла украшениями, распушив ветки и отдавая свой аромат, Вадим вместе с женой и дочкой поехали в райцентр. По навигатору нашел адрес.

Леонид, которого никто не предупредил об абсолютно неожиданном приезде, был растерян, даже потрясен, говорил сбивчиво, неуверенно.