Отправив меня мыться, Нестер приказал ставить на площади столы и выносить еду с выпивкой. После баньки на скамеечке у входа меня ждал комплект новой одежды. Узнав, кто из прибывших на отвальную нужные мне мастеровые, я изучил кожевенное дело, снятие и выделку шкур и алхимию. Три внушительных списка различных способов изготовления согласно выбранным специальностям загрузились мне в меню. На следующее утро я был бесцеремонно разбужен падающими на голову вещами.

– Вставай, лежебока, все более-менее крупное имущество я отправил в нашу деревню с купцом. Сами мы пойдем туда напрямик, через лес. Но все походное имущество – котелки, соль, пропитание – потащишь ты, – поразившись горе вещей, выросшей передо мной, я усомнился в целесообразности присутствия всего этого хлама в предстоящем походе.

– Не бурчи, – сказал Нестер и направился на выход из крепостцы. Тащить все это просто в руках я не мог. И поэтому, быстренько запихав все в сумку, пошел догонять учителя. Старик шел по лесу умело, но тягаться со мной, проводившим операции и в сибирской тайге, и в разнообразнейших джунглях, он совершенно не мог. Быстро поняв это, он лишь указывал направление движения и с максимально возможной скоростью пер вперед. Остановки делали лишь на обед и на ночевку. Хищники к нам не приближались. Зачем? Еды и так много бегало вокруг. В общем, все проходило скучно и буднично. Через две недели пути мы вышли на окраину похожей на предыдущую крепостцы. Руководил там местный барон. Прочитав грамоту о награде меня землей, он только покачал головой и сказал: «Воинов не дам, у самого мало». Задерживаться мы не стали. Пошли дальше. Нестер пояснил: «Земли, пожалованные мне, находятся не только на границе двух империй, но и на границе обитания разумных пауков. Столкновение с ними не редкость, особенно страдают многочисленные торговцы, перевозящие разнообразные товары».

Еще через два дня пути на закате мы пришли в искомую деревушку. Как оказалось утром, не такая уж маленькая деревенька, пятьдесят три двора. С рассветом все местное население столпилось в ее центре. Всем хотелось посмотреть на нового хозяина, да и послушать, как он видит дальнейшее существование деревни. Мужики в основной массе состояли из подросшей молодежи, от восемнадцати до тридцати лет. Отдельной группкой стояли старожилы. Два десятка стариков. Женщины и дети толкались на заднем плане неоднородной массой, все время находящейся в движении. Наконец вперед вышел староста и зачитал переданную ему Нестером грамоту о моем дворянстве. Толпа, сначала утихшая, разразилась разнообразными выкриками. Взобравшись на стоящую рядом телегу, я встал, подняв руку. Постепенно установилась относительная тишина. Я представился. И сообщил всем, что отныне два дня в неделю все население будет работать на меня. Что именно, где и как, я решу со старостой. Он же составит график работ и укажет, кому и что делать. Спустившись, я подошел к старосте.

– Серафим, – представился он.

– Вот что, Серафим, определи нас на временный постой, пока я не поставлю себе жилье. Распорядись насчет покушать и приходи, приму отчет о состоянии дел, обсудим, что надо в первую очередь сделать, а что может и подождать, – он поклонился и, повернувшись, закричал, – Любка, иди сюда, – дородная, высокая женщина, лет сорока пяти, степенно приблизилась. – Вот у нее остановитесь, дом большой, а мужик ее сгинул в лесу три года как уже, – сообщил Серафим. – А я схожу за своими записями и к вам после обеда наведаюсь.

Любка подмигнула Нестеру и, поманив за собой рукой, пошагала в дальний конец деревни. Ох, как это взъерошило моего учителя. Он прямо весь подобрался, усы встопорщились. Вздохнув и подумав: «Седина в бороду – бес в ребро», – я пошагал за ними.