– Ну, не знаю. Может быть, если…

Ветеринар засмеялся.

– Да шучу я! У тебя сейчас и так забот хватает, я понимаю. Но толстые люди любят чипсы. Помни это. Деньги всегда нужны. Теперь я попытаюсь починить наш чёртов разбитый холодильник. Только вчера ещё работал, а сегодня – бух. А ты, забывчивый Сеппи, можешь вымыть мне окна.

Сеп наполнил белое ведро мыльной водой и подтащил его к стеклянному фасаду магазина. Он снова надел наушники, вставил новые батарейки в плеер и выбрал другую кассету – Cure, – а затем увеличил громкость, чтобы заглушить Марио, что горланил Демиса Руссоса в глубине магазина.

Пока Сеп мыл окна, он смотрел на город, уже наполненный летними голосами: музыкой, смехом и плеском лодок. Мимо пролетела банда детей на велосипедах, и Сеп наблюдал за ними, пока те не скрылись из виду.

Можно было разглядеть материк, но слишком яркое солнце отражалось от воды, танцевало на потолке мерцающими лентами. Когда стекло высохло, Сеп начал опускать жалюзи и только тогда заметил, что лес стал другим. Мшистая глыба деревьев почему-то казалась больше. Какой-то вздутой.

Он прижался лицом к стеклу.

Кулак грохнул по витрине на уровне глаз, а затем Сеп увидел Дэниелса – тот разинул рот, высунул язык, а шипы ирокеза касались стекла.

В нескольких милях отсюда кто-то бежал. Лицо человека скрывала тень, в перепачканных землёй и водорослями руках он держал ворох старых забытых вещей: игрушек, кассет и чьих-то секретов.

Мягкие туфли скользили по мху, рваные джинсы пропитались грязью. Из груды вещей выпала одна кассета, затем вторая едва не последовала за первой, но человек успел её схватить.

Наконец в поле зрения появилась тропинка. Человек остановился на поляне и заморгал, пот жёг ему глаза.

Жертвенник был открыт. Он сидел во мху, точно чёрная сердцевина ириса, среди корней и нитей умирающей травы.

Пробираясь к нему, бегун старался не обращать внимания, как останки под ногами разлетаются на части; как вороньи перья скрипят, словно мел по камню; и как голод и ярость жертвенника притягивают всё окружающее к нему, будто кто-то медленно и неумолимо сматывает верёвку.

Борясь со слезами, человек приготовился бросить в яму новые жертвы – но тут корни деревьев, как щупальца, обвились вокруг его лодыжек.

Рот бегуна открылся в беззвучном крике, и жертвы посыпались на гнилую землю неподалёку от ларца.

Вырвавшись из хватки корней, он, сдирая кожу, вцепился в крышку ящика. Кровь хлынула из раны, и лесной шёпот превратился в рёв раскалывающихся деревьев и визг листьев.

Человек убежал, разогнав ворон, и нырнул обратно в буйную зелень леса.

Корни обвились вокруг упавших и разбросанных вещей и потянули их к ящику.

– На что пялишься, Септик? – крикнул Дэниелс. – Мамулю свою выглядываешь? О, мистер Тенч, – застонал он. – О, мистер Тенч, обними меня покрепче…

Сеп отошёл от окна и увидел Соню и Шантель, обнимавших Манбата и Стивена. А за ними стоял Мак с бутербродом во рту.

Дэниелс вошёл в комнату. На нём была лёгкая куртка с закатанными рукавами, а его вены напоминали червей.

– Магуайр и Тенча здесь нет, некому тебя спасти, да, трусишка? – сказал хулиган с безумным весельем в глазах. – Дай нам чипсов, Септик. И гамбургер.

– Мы закрыты, Дэниелс. Зайди через полчаса.

Дэниелс махнул своей банде.

– А если мне надо сейчас, а? Что ты будешь делать, глухой?

Сеп скрипнул зубами. Вспомнил Аркла с трясущимися руками, и гнев вспыхнул в груди.

– Думаю, ничего, – ответил Сеп. – На самом деле ты мог бы мне пока здесь помочь. Например, пол вылизать…

Банда охнула. Дэниелс схватил Сепа за шею.