Снова уставилась на Лебедева, уже открыто сигналя ему выражением лица “Имей совесть - отвернись!”

Совести у него видать не было ни грамма, потому что глазами он меня теперь едва ли не жрал. Да ну и пофиг! Сам себе ты злой Буратино, мужик!

Я сняла лифчик, прикрыв груди рукой и замерла, продолжая смотреть на Макара. В голове внезапно поплыло, сердце кувыркнулось и заколотилось бешено, а желудок скрутило. На крошечную долю мгновенья я будто снова оказалась голой в том поганом подвале и на меня пялились похотливые и готовые растерзать скоты. Я ведь с того времени никогда не раздевалась полностью перед мужчиной. Даже с Серегой, моим первым. Все только в темноте, под одеялом, в майке и со сдвигаемыми в сторонку трусами. В итоге и была не раз обозвана зажатой консервой, а он в результате послан. Ну не могла я пересилить себя и заголиться. Да и по чести сказать, но что за прелесть в сексе этом толком не поняла. Вот еще сами ласки, долгие поцелуи, объятия — дело другое. А собственно процесс…

А сейчас… Я смотрела в те самые сумеречно-серые глаза из моего прошлого и взявший за горло всегдашный зажим медленно распускал свой захват на моем сердце и легких. Когда-то давно эти глаза уже видели меня голой и жалкой. Когда-то давно именно этот взгляд подарил мне знание о том, что я в безопасности и все ужасное уже кончилось. И твою же мать, Ерохина, ты на работе и какое-то там обнажение ради переодевания не должно сбивать тебя с концентрации!

Я сдернула по ногам вниз джинсы, оставив их болтаться поверх ботинок, выпрямилась и подняла руки со струящейся между пальцами темно-синей тканью и позволила ей скользнуть по моему телу вниз. Вот чуть не застонала, ей-богу, прикрывая глаза, настолько потрясающе она ощутилась на коже. Вот оно, то самое шикарное качество, за которое видать и просят огромные деньжищи. Как мечту и чужую пока жизнь на себя примерять.

— Сюда нужны еще туфли. — раздался мужской голос совсем рядом и я чуть не взвизгнула, распахнув глаза и увидев протягивающего мне обувь с каблуками Макара прямо перед щелью в двери примерочной.

Я уставилась на него, справляясь с испугом и еще чем-то, не имеющим названия, что творилась со мной от того, как он смотрел в ответ. Я прекрасно знаю, что такое вожделение в глазах парней, я вижу, когда нравлюсь и вызываю желание. Но сейчас на меня изливалось нечто гораздо более интенсивное, тяжелое, темное, мощное. Я как будто снова ощутила на себе тепло и тяжесть его руки, вот только теперь повсюду и это породило новую волну того самого внутреннего жара, тянущих сжатий в самом интимном месте да еще и грудь заныла непривычно.

— Извините, можно? — пискляво-желчный голосок нагруженной нарядами продавщицы оказался спасательным кругом, прервавшии эти дико будоражащие гляделки.

Лебедев отдал мне пару туфель, что, похоже, не глядя цапнул со стойки на ходу и посторонился, пропуская девушку.

— Вот, это я думаю вам больше подойдет. — процедила она.

Зыркала и поджимала явно свеже подведенные губешки работница бутика откровенно осуждающе и даже на первый взгляд принесенные ею платья были дикой безвкусицей. Нечто блестящее, в пайетках, аляповатых стразах и мерзких кричащих цветов. Где она только откопала такое в их достойном ассортименте? Я посмотрела на цену указанную на втором платье из выбранных походу мною и пробежалась по ценникам на безвкусице. На порядок дешевле, да еще и все на несколько размеров больше необходимого, висеть мешками будут. Ах ты сучка!

— Могу я вам предложить тоже что-нибудь из нашей новой мужской коллекции? — сладко запела девица, развернувшись мигом к Лебедеву и как бы невзначай полностью прикрывая дверь примерочной.