Напротив неё сидел Стас. Он наблюдал за девушкой, за тем, как красивая широкая улыбка друг превратилась в тонкую линию. Что-то блеснуло в её глазах.

– Что ты тут делаешь?

Вопрос прозвучал грубо, но Милославский не обиделся. Он улыбнулся, все ещё чувствуя ноющую боль в животе.

– Пришел попрощаться. Гоша сказал, что ты пошла за добавкой кофеина.

– Да, хотелось наконец проснуться. – Она смерила его долгим взглядом, подмечая порозовевшие щеки. – Как ты себя чувствуешь?

– Как будто ко мне ночью приходил ангел, – Стас подмигнул Сенечке, на что она лицо цокнула языком. Улыбка невольно появилась на её лице.

– Пришел в себя. – Ответила она на свой же вопрос. Спрашивать о произошедшем и о том, откуда у него ожог Ясения не решалась.

– Что ж, хороших тебе выходных. – Поднимаясь со стула, произнёс Стас.

– Выздоравливай, – она наблюдала за отдаляющейся фигурой Милославского. Стас прихрамывал, временами кладя ладонь на саднящую рану. Ей было его жаль. Отвращения она больше не испытывала.

Стас развернулся на выходе в сторону наблюдавшей за ним девушки. Он подарил ей воздушный поцелуй и произнес цитату из ее любимой книги. Девушка окаменела, ее глаза безотрывно наблюдали за больным Милославским. Она не понимала, зачем и ради чего он сказал ей это. Но у Стаса не было каких-то причин. Просто он посмотрел на Сеньку, и слова вспыли в голове сами собой.

– «Кто сказал, что нет на свете настоящей чистой любви?» – Процитировал он, а Ясения с легкой растрянной улыбкой добавила.

– «Да отрежут лгуну его гнусный язык».

Дом, в котором гостила семья Смирновых, оказался просторных двухэтажным коттеджем. Он чем-то напоминал её дом в родном городе. Комнат было достаточно, чтобы разместились все члены семьи вместе с мадам Изи и дядей Робертом. Большие панорамные окна открывали вид на заснеженный лес, а на чердаке, очевидно, таилась светелка.

Екатерина Петровна ждала женскую половину семьи Лукояновых на крыльце дома, вдыхая морозный воздух. За её спиной из окна выглядывали любопытные головы её детей. Лиза скучала по подруге, но больше всего в этом доме по Сенечке скучал Елисей. Он нервно кусал кожу на большом пальце, не отрывая взволнованного взгляда со стекла.

– Ты до крови искусал палец, – Лиза махнула рукой, о рыжая его от занятия.

– Черт, – буркнул Елисей, зажимая большой палец указательным. – Ну где же они?

– Ромео, как жаль, что ты Ромео, – пропела сестра и пошатнулась, когда сильная ладонь брата чуть толкнула её. – Отринь отца и имя измени!

– Тише ты! Если не угомонишься, расскажу мадам Изи, как ты прекрасно читаешь Шекспира.

– Ты – изверг.

– Не только же мне читать часами подряд стихи бабушке, – ехидная улыбка сползла, когда на горизонте показались две худые фигуры. – Они идут.

Спешно натягивая зимние ботинки и куртку, Елисей забыл, как дышать. Его мысли были заняты любимой, и он даже не обратив внимание, что его сестра-проныра уже стояла рядом с матерью.

– Тормоз, – бросила она брату, видя его удивлённое лицо.

– Розочка! – Екатерина Петровна помахала рукой, подзывая к себе.

Елисей встретился взглядом с Ясенией. Девушка плыла к нему навстречу, не замечая никого вокруг. Стоило её яхте найти пристанище возле порта Елисея, одно легкое прикосновение рук заставили молодую особу вздрогнуть. Её охватывали смущение вперемежку с трогательным волнением. Как забавно, что такие ощущения одолевали её каждый раз, как Смирнов оказывался рядом. Как жаль, что спустя некоторое время оно могло прекратится.

Быть чьей-то первой любовью прекрасно. Ты вселяешь в человека веру в нечто неизведанное, заставляешь прочувствовать его всеми фибрами души любовь. Не спать ночами, слушая тихий голос любимого человека, ревновать, караулить у подъезда, сбегать с уроков, чтобы пару лишних часов побыть вдвоем, дарить дешевые подарки, которые будут ценнее алмазов. Детская, невинная и такая открытая первая любовь. Но куда прекраснее самому любить впервой. Кажется, будто бы ты способен свернуть горы, сломить стену Кремля. Не находить себе места вдали от предмета воздыхания, сильно волноваться в предвкушении встречи, безрезультатно заставлять себя не торопить события. Вокруг все принимает яркий розовый оттенок, зрачки прохожих превращаются в сердца. Весь мир принимает форму огромного бьющегося сердца. Прекрасные и обманчивые розовые очки.