Воевода тоже снял шапку, молча перекрестился на темные лики икон и только потом оглядел гостей.

– Будь здрав, воевода. – Почти в голос молвили они, склонив головы в знак уважения.

– Будьте и вы здоровы, служивые. Сколько казачков привел с собой? – Воевода вопросительно глянул на Албычева.

– Десять добрых казаков со мной, с полной амуницией. Хоть сейчас можем в поход выступить. Говори, кого воевать будем, воевода.

В это время хлопнула входная дверь и вместе с клубами морозного воздуха, в избу ввалился стрелецкий сотник Черкас Рукин. Молча перекрестился в красный угол, с достоинством поклонился вначале воеводе, а потом и гостям и, не сдержавшись, бросился обнимать своего старого приятеля Петра Албычева.

– Приехал, чертяка. А я все глаза проглядел тебя ожидаючи. Сколько же мы с тобой не виделись? Я уж и не чаял, а тут Иван Семенович и говорит, мол, с Петькой Албычевым к Енисею пойдешь. Я так и обомлел от радости такой.

– А что за напасть на Енисей-то идти? Тунгусов гонять что ли? Это можно, распоясались поди совсем, чертово семя. – Рассмеялся Петр.

– Острог на Енисее ставить будем. – Начал было Черкас, но осекся и повернулся к воеводе. – Правильно я говорю, Иван Семенович? Ведь за этим экспедицию снаряжаем?

– Государь наш Михаил Федорович так повелел. Будем на реке Енисее острог закладывать, людишек местных к присяге царской приводить, да крестить на православный манер. – Куракин обвел взглядом присутствующих и остановился на Албычеве. – Для того тех десяти казаков, что ты из Пелыми привел, маловато будет. – Воевода повернулся к сотнику. – Сколько ты, Черкас, готов стрельцов Тобольских отправить к Енисею? Чтобы только не в ущерб городской обороне было.

– Три десятка стрельцов подготовлены уже и хоть сейчас готовы выступить в поход. – Отрапортовал стрелецкий сотник.

– Это хорошо, но все равно мало – Куракин на минуту призадумался скомкав бороду в кулак и прикрыв глаза. – А есть у меня думка такая, – он снова обвел всех взглядом – полсотни казачков годовальщиков, в Кетском остроге, службу свою кончили и отправляются они сейчас домой за Каменный пояс. Кто на Яик, а кто и подальше, на Дон. Ты, Петруша, с ними потолкуй, может кто из них и изъявит желание службу в Сибири продолжить уже под твоим началом. Тем более что недовольны они службой у Кетского воеводы Челищева, возвращаться к нему обратно, через год, не хотят.

– Потолковать-то оно конечно можно. Только сам же говоришь, воевода, что не хотят они больше служить в Сибири. – Развел руками Албычев.

– Так то, у Челищева они служить не хотят, а тебя-то они ведь еще и не знают. Посули прибавку к жалованию, да кормовых чуток прибавь вот они и клюнут. Имей в виду, Петр, государь наш Михаил Федорович рассчитывает, что острог новый не только границы государства российского раздвинет, но и поможет казну государеву пополнить за счет новых ясачных земель, а потому денег казенных на это жалеть никто не станет.

– Для такого дела я бы тоже мог полсотни своих ратников выделить, – встрял в разговор вогульский князь Василий. До этого он смиренно молчал и только головой крутил, не понимая о чем говорит, этот строгий бородатый воевода.

– Тебе, князь, разве гоже со своими-то соплеменниками воевать? – Сурово покосился на национала воевода. Возвращайся-ка ты лучше в свою вотчину «кондинскую», да обеспечь мне «ясак» как полагается. У тебя, князь, за прошлый год еще недоимка имеется, а уж пришла пора новых платежей. Вон Агафон не даст соврать. – Куракин повернулся к подьячему. – Верно, я говорю, Агафон?

– Ей Богу, должок имеется. У меня и расписка «кабальная» есть, все чин по чину. – Поклонился неизвестно кому, подьячий и стал зачем-то перебирать бумаги на своем столе.