– Моя яхта, что хочу, то и делаю, – угрюмо буркнул тот в ответ.

– Мне стоит вызвать саперов? Нас внутри могут ожидать какие-нибудь из ваших «сюрпризов»?

– Разве что болотная Кикимора, – грубый тюремный ботинок наподдал лежавший на земле трос, – закладывать мины под собственную задницу не в моем вкусе.

– Ладно, поверю вам на слово.

Калим махнул рукой группе техников в защитных костюмах, которые, волоча за собой извивающиеся кабели и шланги, подошли к кораблю и один за другим полезли внутрь через в приоткрытый грузовой люк. Из недр «Сапсана» послышалось гудение насосов и звуки, издаваемые обычно коктейльной трубочкой, добравшейся до дна стакана.

Пока внутри шла уборка, Калим со своим понурым спутником осматривали яхту снаружи. Они остановились у одной из зияющих ран в ее борту, рассекшей корпус почти насквозь. Сквозь клочья теплоизоляции и пряди водорослей можно было рассмотреть внутреннюю структуру его силового набора, перерубленные трубы и жгуты проводов.

– Ну что? – Калим отступил в сторону, позволив арестанту подойти ближе и рассмотреть повреждения во всех подробностях, – появились какие-нибудь идеи?

– Признаюсь честно, – его собеседник выглядел откровенно озадаченным и растерянным, – я никогда не видел ничего подобного. У меня даже версий никаких нет!

– Что именно вас смущает?

– Знаете, композитная керамика – весьма специфический материал, исключительно прочный, который крайне сложно даже просто поцарапать, и его разрушение всегда сопровождается определенными следами, указывающими на природу и характер поражающего фактора. Даже при использовании релятивистских кинетических снарядов неизбежны трещины и сколы, а в случае использования лучевого оружия должны оставаться следы оплавления. Но тут, – он указал на искромсанные балки в глубине дыры, – ничего такого нет, словно алмазной пилой изрезали.

– А такое возможно?

– Теоретически. Если у вас есть соответствующее оборудование, набор запасных пил и несколько часов свободного времени лишь для того, чтобы сделать одну-единственную бороздку.

– Согласен, в нашем случае такое представляется маловероятным.

– Края идеально ровные, об них порезаться можно, – человек в оранжевом почти по пояс залез в пролом, – можно, конечно, порассуждать о плазменном ноже, но он не обеспечит такой глубины разреза, кроме того, обратите внимание на кабели.

– Что с ними не так? – Калим привстал на цыпочки, заглядывая ему через плечо.

– Вы видите? Их не раскидало в стороны, не погнуло, не размозжило, как это обычно бывает при ударе. И на оплетке нет никаких следов термического воздействия. Просто небольшой их кусок взяли и изъяли. Аккуратно и чисто.

– То есть плазменный нож тоже отпадает.

– Определенно, – кивнул его невольный консультант, – и, кстати, еще одно соображение…

– Где?

– Вот, смотрите, – оранжевый человек присел, указывая на еще одну пробоину под брюхом корабля, – здесь повреждения зацепили створку посадочной опоры, видите?

– Да, но что из этого следует?

– А из этого следует, что в момент удара она находилась в закрытом положении, как и сейчас. То есть все эти раны корабль получил, находясь в полете.

– Интересное наблюдение…

– Мало того, некоторые из пробоин однозначно смертельны, если так можно говорить о машине. После таких ранений она потеряла управление и сразу же рухнула на землю. А, следовательно, все издевательство над ней продолжалось считанные секунды, минуту максимум. И мне становится немного не по себе от мысли о том, что кто-то изыскал способ так легко и непринужденно шинковать броню, способную выдержать пролет сквозь верхние слои раскаленной звездной атмосферы.