Уговор – работа – деньги. Никаких посторонних эмоций, и минимум личных контактов. Все очень просто.

С этой точки зрения визит Моргана к Марии изрядно выбивался из привычной схемы. Все говорило о том, что ему действительно что-то от нее требуется. Причем речь идет о весьма щекотливом и конфиденциальном вопросе, иначе зачем он самолично потащился в такую даль, а теперь жарится на солнцепеке, смиренно выслушивая ее язвительности в свой адрес.

– Ну, – поинтересовалась она с легкой ноткой нетерпения в голосе, – зачем пожаловали?

– Я хочу предложить вам работу.

Девушка удивленно вскинула брови. Такого поворота она совершенно не ожидала, будучи уверенной, что интерес Моргана связан исключительно с Чертенком и его делами.

– Работу!? Мне!? Какого рода?

– Мне необходим высококлассный экзобиолог с богатым опытом полевой работы, который не боится трудностей и вызовов и всегда открыт для чего-то нового, чего-то неожиданного и даже невероятного, – Морган развел руками, демонстрируя максимальную открытость и искренность.

– Грубо льстите, – буркнула Мария, хотя и была польщена.

– Я хоть слово соврал? – вновь обиделся толстяк.

– Ладно, теперь выкладывайте, что записано в закрытой части контракта. Я же ни в жизнь не поверю, что вы приперлись сюда только потому, что «ТерраОйл» позарез понадобился лаборант на полставки.

– Мы делаем инвестиции в самых разных областях, и нам требуются специалисты различных профилей. И в вопросе их квалификации мы не ищем компромиссов – нам нужны самые лучшие. Как вы. А дополнительное условие по большому счету всего одно – полная секретность всех работ. вам будет запрещено делиться с кем-либо любой информацией, касающейся вашей командировки. Я даже не могу сейчас сообщить, куда именно вам предстоит отправиться. Вы все узнаете непосредственно на месте.

– С каких это пор изучение чужеземных зверушек оказалось окутано такой плотной завесой тайны?

– В свое время вы все узнаете. Если согласитесь, конечно.

– А что заставляет вас думать, что я соглашусь? Помня о непростой истории наших взаимоотношений, такой шаг с моей стороны представляется крайне маловероятным. Чего ради?

– Ради науки, естественно!

– В моем представлении наука и секретность несовместимы, – категорично отрезала Мария, – мы с коллегами всегда открыто обмениваемся друг с другом полученными результатами. И по-другому я работать не согласна, так что ищите дальше.

– В силу целого ряда причин вы – лучшая из всех возможных кандидатур, – продолжал настаивать Морган, – и без вашего согласия я отсюда не уеду.

– Вам палатку поставить или в машине ночевать будете? Ночи тут, кстати, случаются весьма прохладные.

– И вам совершенно не любопытно?

– Жизнь научила меня, что чрезмерное любопытство вредно для здоровья. Не волнуйтесь, как-нибудь переживу.

– Поверьте, я бы все же предпочел обойтись без принуждения, – вздохнул Морган, – на старости лет люди порой становятся такими сентиментальными…

– После того, как моя мать покинула этот мир, у вас все равно больше не осталось рычагов, чтобы на меня воздействовать.

– А как насчет одного нашего общего друга, находящегося сейчас в несколько затруднительном положении?

– Это вы о ком? – невольно напряглась Мария, хотя внешне и оставалась расслабленной, продолжая лениво подпирать комбайн.

– Ой, да бросьте! Разве у нас с вами так много общих друзей? – Морган позволил себе улыбнуться уголком рта, – я же по глазам вижу, что вы все прекрасно поняли.

– Костя!? Что с ним!?

В одно мгновение всю насмешливую невозмутимость с Марии словно ветром сдуло. Она подалась вперед, чувствуя, как ее ноги стали вдруг предательски ватными и были готовы вот-вот подкоситься. Да, она с нетерпением ждала новостей о своем Чумазом, но по мере того, как дни ожидания складывались в недели и месяцы, нетерпение начинало все больше подменяться страхом. Ведь чем дольше нет новостей от близкого человека, тем выше вероятность вместо долгожданного письма получить извещение о смерти.