Я неловко улыбнулся.

Да уж, Марк сильно изменился. Даже смех у него стал другим – жестким и неприятным.

– Идем-идем, – хохоча, Марк легонько шлепнул Есению по ягодице, отчего у меня вовсе потрескалась картинка идеального союза. Девушка вздрогнула, возмутилась, на что Марк разразился смехом. Казалось, ни Наташа, ни ее парень не заметили этого. Может, так у них было принято. Но чем больше я смотрел на друга и его невесту, тем меньше мне хотелось верить, что именно на Есении женится Марк.

По ступенькам поднялись хозяин дома и его невеста, следом вошел Тимур, и лишь Наташа заметила, что я как стоял на дорожке, так и не сдвинулся с места.

– Кость? Чего застыл? Поторапливайся, – возмущенно прошипела сестра, одаривая меня грозным взглядом.

Кивнув, я направился следом за сестрой, попутно пытаясь выбросить из головы странные мысли, которые отчего-то не давали мне покоя.

Что же я заметил такое, что вызвало во мне подозрения?..

– Черт! До сих пор поверить не могу, что ты приехал, – произнес Марк, подавая мне пиво.

Я взглянул на бутылку из темного стекла и покачал головой.

Марк удивленно вздернул брови, но ничего не сказал.

Мы стояли чуть поодаль от беседки, в которой суетились девушки и Тим. Тот вызвался присмотреть за готовящимся на барбекю мясом, пока Наташа помогала своей подруге.

Я украдкой бросил взгляд в сторону беседки. Надо же! Есения. До сих пор поверить не могу, что Марк женится на подружке Наташки. Казалось, это что-то из разряда невозможного, но друг меня удивил. Впрочем, я сам себя поражал. Надо же было все пропустить мимо ушей.

Неужели настолько увяз в собственном дерьме, что совершенно перестал воспринимать мир вокруг? Похоже на то.

Надо бы собрать себя. Хватит загружать мозг ненужными вещами. То было в прошлом. И лучше прошлое оставить позади.

– Я же обещал, что приеду, – ответил, отводя взгляд от двух девушек.

Если Наташку я знал всю ее жизнь, сестра все-таки, то Есения меня удивила. Приятно, так сказать, удивила, хотя я все еще питал к ней смешанные чувства.

Когда сестра и ее подружка были детьми, они жутко меня раздражали тем, что все время мешались под ногами. От них было много шума, возни, казалось, они были всюду, куда я мог только пойти. Как два хвостика следовали за мной по пятам.

Потом девчонки подросли. Они стали скрытными, много секретничали, вели тайные дневники (один я такой нашел у Наташки и сдуру глянул. Был скандал. Я думал, сестренка мне голову оторвет). Стали принаряжаться, таская вещи из гардероба своих матерей. Красили глаза и губы, носили туфли на высоком каблуке (выглядело это странно). Однажды я сказал, что они как две коровы на льду. Наташка пыталась меня поколотить, Есения обиженно отводила взгляд. На следующий день эксперименты с каблуками продолжила лишь Наташка. Есения же вернулась к простеньким босоножкам, которые на ее худых длинных ногах смотрелись намного лучше, чем громоздкие туфли на каблуках.

Такими они были в детстве. Но шло время, и девчонки менялись, как не стоял на месте и я. Наши пути разошлись. Я на долгое время выпустил из виду подружку сестры, а теперь, глядя на Есению, был настолько поражен, что не сразу-то опомнился, когда мы вновь увиделись.

Наверное, выглядел как последний дебил.

Ну ладно. Не привыкать.

У нас с Есенией давно не складывались отношения. Всё изменилось после того, как я вытащил девчонку из реки, а она вместо благодарностей высказала своей недовольное «фи».

Да и черт бы с ней!

И все же…

– Надеюсь, на мальчишник-то пойдешь? – лениво спросил Марк, потягивая пиво.

– Мальчишник?

– Ну да, – хохотнул друг. – Я же женюсь. У меня должен быть мальчишник. Проводить холостяцкую жизнь и всё такое.