И снова лицо Блуда было белее снега, а губы дрожали. Теперь Ярослав не стал откладывать разговор, пристал к воспитателю решительно:

– Расскажи, что знаешь!

Его поразило то, что Власко почему-то кивнул Блуду:

– Скажи князю, пора ему самому выбирать…

И почему-то Блуд не удивился тому, что простой вятич ему почти приказывает.

Блуд долго не мог подобрать нужных слов, но постепенно рассказал о пророчестве волхва, именно того, который вышел днем из леса. Князь кивнул: такого забыть трудно, черные волосы и седая борода не у всякого есть. Услышав, что должен получить Киев и всю Русь, но только ценой несчастий и даже предательства, Ярослав задумался.

Блуд не стал торопить воспитанника, пусть сам подумает. До сих пор он считал пророчество простыми словами, хотя старательно воспитывал будущего князя всей Руси. Только не думал, что выбирать Ярославу придется так скоро, казалось, что еще много времени впереди, еще успеет… Но увидев старика с седой бородой и черными волосами, вмиг осознал, что время пришло. Поэтому и стало страшно. А тут еще разговоры про оборотней и вурдалаков.

Пусть Ярослав решает сам, повернет обратно – его выбор, Блуд уже не решился бы настаивать, он понял, насколько все серьезно и страшно. Черная стрела, торчащая из горла Данца, красноречиво говорила о том, какая сила им будет противостоять. Блуд думал, что противостояние будет в Киеве, а оказалось – в дальнем медвежьем углу, где и помощи ждать не от кого. Такие мысли спокойствия не добавляли.

Тело Данца просто оттащили подальше в сторону и завалили еловыми ветками, никому не хотелось ночью копать могилу и хоронить так странно убитого человека. Да и человека ли? Он остался в людском обличье, и все равно казалось, что лежит убитый волк. До утра не спали почти все, сидевшим у костров людям казалось, что в любой миг отовсюду могут посыпаться такие же черные стрелы.

Ярослав лежал, глядя в пустоту, и размышлял. Блуд не решался спросить воспитанника, что тот думает, понимал, что здесь ни подсказывать, ни спешить нельзя, трудный выбор Ярослав должен сделать сам, чтобы потом никогда не смог укорить, если что в жизни будет не так. Выберет молодой князь спокойную жизнь – вернутся они в Киев. Объяснить будет легко: мол, убили проводника, кому дальше вести? Да и ни у кого после случившегося язык не повернется укорить Ярослава. Решит продолжить – как знать, все ли пойдут за ним, многих испугало происшествие. А выбирать-то совсем мальчишке, за таких, как он, обычно все решают либо отцы, либо кормильцы. Но отец далеко, а кормилец не вправе, самому придется.

К утру все почувствовали, что основательно промерзли. Куда и девалась вчерашняя почти оттепель? Ни тумана, ни капели, ни просевшего снега. И река едва не звенела на морозе! Кто-то решился сходить за водой ко вчерашней промоине, но там так замерзло, что впору рубить топором! Из лошадиных ноздрей валил пар, зима в одночасье вдруг вспомнила, что ей положено быть суровой.

Блуд осторожно покосился на Ярослава и замер. Изумленно уставились на князя и остальные. Как в одночасье сменилась погода, так за ночь изменился их князь. Перед небольшим отрядом стоял взрослый молодой мужчина, твердость воли которого была видна с первого взгляда. Куда девались щенячьи повадки юнца, пытающегося казаться старше своих лет? Княжич превратился в князя, и все почувствовали, что вот у этого человека хватит и сил, и воли править твердой рукой!

– Ты… что решил? – осторожно заглянул в глаза воспитаннику Блуд.

– А чего решать? Я князь, мне отступать негоже!

Показалось или его слова действительно вызвали вздох облегчения у остальных? Не только у Блуда вдруг защемило в груди, многие, слышавшие ответ Ярослава, почувствовали любовь и восхищение этим хромым мальчиком, взявшим на себя решение их судеб. Чувствуя, что с него не сводят глаз все дружинники, Ярослав размашисто перекрестился: