Он прохромал мимо «Пятерочки», хотя в животе свербило от голода. Но денег все равно не было. Его сверстники без сомнений стырили бы какой-нибудь колбасы и банку энергетика. Но он даже не сможет убежать в случае чего.

Ничего ценного при себе тоже не имелось. Кнопочный телефон остался в квартире, а единственного ценного, что было с собой – это потертая, но все еще шикарная трость с рукояткой в виде крокодила, пожирающего солнце. Она досталась Ярику от прошлого опекуна. Трость он, конечно же, не дарил Ярику – слишком уж дорога она была, чтобы отдавать какому-то детдомовцу. Нет, он любил пощеголять в образе франта, а иногда и поколачивал этой тростью подопечного. Поэтому, когда он умер от коронавируса, Ярик успел экспроприировать эту трость себе – в качестве компенсации за перенесенные унижения. Он с удовольствием сжег на заднем дворе свой прежний латанный-перелатанный костыль, с которым проходил всю жизнь.

Стал накрапывать дождь. Ярик ругнулся и захромал быстрее. Он спешил меж гаражей к своему укрытию. Там можно было укрыться от дождя. И это место было ему дороже всего на свете.

Там, за гаражным кооперативом, в полуразрушенном здании бывшей церкви, он сделал себе алтарь, где молился богам. Вырезал фигурки из дерева – корявые, но свои. Придумал каждому богу свое подношение – кому пива в бокал, кому кусок мяса, кому фрукты. И тратил на эти подношения немалую часть скудных карманных денег, выдаваемых опекуном.

Когда на душе было особенно трудно, он шел сюда. Разговаривал с богами, делился своими проблемами. Все равно больше их обсудить было не с кем. И боги всегда отвечали. То птичка залетит и замечется под куполом, то через полуразрушенную крышу заглянет яркое солнце – всегда Ярик получал поддержку в трудные минуты.

Но сегодня ему было не суждено туда дойти.

Уже на выходе из гаражей Ярик вдруг услышал истошный жалобный визг. Он доносился справа, из соседнего ряда. Ярик замер, а затем решительно двинулся туда. Он уже находил неподалеку истерзанные трупики котят и щенков с очевидными следами издевательств. Рядом с его святым местом завелись нелюди.

Наконец, он увидел их. Кампания подростков примерно такого же, как и Ярик, возраста. От 13 до 16 лет. Они столпились вокруг чего-то, загораживая Ярику обзор. Возбужденно перекидывались шуточками, гоготали тупыми ломающимися голосами, смолили дешевые сигареты, сплевывая и представляя себя взрослыми.

Истошный визг повторился. Толпа на мгновение расступилась, и Ярик увидел, что один из ублюдков тупым кухонным ножом режет хвост рыжей кошке.

Ярость залила Ярику глазу. Он забыл, что один против толпы, забыл, что хромой. Он изо всех сил заковылял к ним. Внимание живодеров было столь плотно захвачено зрелищем, что они даже не обратили внимания на приближающиеся сзади шаги.

Ярик перехватил трость поудобнее и начал наносить беспорядочные удары по всем спинам и затылкам, до которых мог дотянуться. Холодная ярость струилась по его венам.

Первой реакцией подростков был испуг. Двое из них, получившие болезненные удары, орали от боли и корчились на земле. Живодер с ножом от растерянности выпустил кошку, и она мгновенно скрылась в кустах, оставив за собой дорожку крови.

Но, отбежав на несколько метров, они разглядели поподробнее того, кто на них напал. И страх на их лицах сменился гадкими ухмылками.

–Ты совсем попутал, Долбослав. Ща мы тебя отымеем, – подбирая выпавший нож, прокричал самый старший. – Будешь у нас вместо кошечки.

–Может кастрируем его? – предложил мелкий подпевала, которому по касательной досталось тростью по уху. – Яйца отрежем! Ну типа, как коту!