Его беспокойство было искренним, и я быстро сдалась.

- Хорошо. Идем к озеру.

Пока мы шли по дорожкам, Нир подробно рассказывал, что находится в поместье. Помимо мастерских, озера и оранжереи, были поля для хозяйственных нужд, скотный двор и несколько хозяйственных построек.

- Прежняя госпожа не хотела зависеть от внешнего мира, — пояснил Шаир. – Хотя изготовление витражей все же привлекало внимание, госпожа избегала общения со свободными.

- Почему?

- Госпожа любила это место и тот покой, что оно ей дарило. Часто она говорила, что Свободные – это отголоски прошлого, которое она хочет забыть и вычеркнуть из своей жизни, – Шаир растерянно закрыл рот руками.

- Госпожа, говорить о прошлых хозяев не принято, – тут же вмешался управляющий Гордон. – Это основной запрет, нарушая его мы подвергаемся наказанию.

В подтверждении своих слов он шагнул к старому гаремнику и поднял его ошейник, на коже отчетливо виднелись красные пятна.

- Почему вы не сказали об этом раньше?

- Это внутренние правила рабов, госпожа, это не должно нарушать вашего желания.

- Но раньше вы упоминали прежнюю хозяйку, — заметила я.

- Это касается ее поместья, земель и дел, чем тут занимались, но о личности самой хозяйки говорить нельзя.

- Шаир, почему вы стали отвечать? Почему не предупредили, что вам запрещено.

- Любопытство госпожи очень сильно, ему трудно сопротивляться.

- Что? – растерялась я.

- Эмоциями фони по тише, — спокойно заявил Эйр. – Твои эмоции непосредственно касаются рабов, что служат тебе, и дабы услужить госпоже, они нарушают внутренние законы.

Я покосилась на гаремника. Всегда считала, что красивые мужчины большие эгоисты, и то, как Эйран себя вел, это лишний раз подтверждало. Желание дать ему свободу и отправить со своего поместья, куда подальше, неожиданно закрутилось в голове. А что? Он теперь здоров, силен, ну да красив, но его настроение и недовольство мне не нравились. Мелькнула мысль, что он мой раб, и я могу просто приказать ему быть смирным и любезным, но воспоминания о его покалеченном теле остудили этот порыв.

Посмотрев на управляющего, решила уточнить:

- Почему мои эмоции отражаются на вас?

- Большинство личных рабов эмпаты, – тут же пояснил управляющий, с неодобрением посмотрев на Эйрана. – Так проще угадывать желания хозяйки и выполнять ее поручения.

- Э-э. Мысли что ли читаете?

- Эмоции, госпожа. Что вам нравится, что вас раздражает, – ответил Шаир. – Эмпатия развита у рабов, это дает возможность служить усердней. А вот у свободных и бывших свободных, — старый гаремник выделил слова «бывших», и, хотя не посмотрел на Эйрана, все прекрасно поняли, кого он имел в виду. – Таким не владеют и часто слывут наглецами и грубиянами.

- А-а, понятно, — улыбнулась я, замечая, как Эйран нахмурился. Бывшему свободному не нравилось упоминание его нынешнего положения.

От раздумий о его судьбе я отвлеклась, когда мы вышли к озеру. Оно было прекрасным, вокруг него шли дорожки, на одном берегу в воду склоняли длинные ветви деревья, напоминавшие ивы, на другом стояли две беседки, причем одна стояла на берегу, на небольшом возвышении, а вторая на самом озере. Ажурный мостик на сваях вел к ней, и мне тут же захотелось посмотреть на озеро прямо из нее. Мое сопровождение не возражало, и я с удовольствием прогулялась в беседку. Обнаружив там аккуратно сложенную белую одежду одного из рабов: шинель, штаны, только по ботинкам я поняла, что это Рох, и с испугом оглянулась на Гордона, он что утопился?

- Май узнал от дворецкого Лорвуда, что здесь водится салира – одна из разновидностей пресноводных рыб. Очень вкусная. Он решил приготовить ее вам на ужин, видимо, Рох ее ловит.