Домовой только вздохнул, но уговаривать не стал, знал, бесполезно. Забрал у меня тарелку и черту махнул рукой, приглашая тем самым за стол. Яшка, что удивительно, отнекиваться не стал, забросил свое рукоделие и быстро за стол присел.
– Спасибо, Яра, за кров и за еду. Клянусь, больше шутить не стану.
– Смотри же, Януарий.
Я погрозила пальцем и сдвинула брови на переносице.
– Сунешься в деревню, познаешь, какой у меня характер.
– А не в деревню, стало быть, можно соваться?
Черт прищурился и запихнул в пасть полную ложку каши. Я равнодушно пожала плечами.
– Пожалуйста. Ваша местная братия сама не лучше.
Яшка подавился, закашлялся и выплюнул часть каши на стол, за что тут же получил от Радима по шее и как-то сник. Ага! У нас не забалуешь.
– Ты с ней поосторожней, – наставительным тоном протянул Боян, так же продолжая лежать на печи. – Ярка только с виду добрая, а как что, так сразу метлой своей огреет, мало не покажется.
– Как будто я один сегодня получал, – развеселился вдруг черт и стрельнул в мою сторону глазками. – Наша Ярейна никому спуску не дает.
– Эх, расслабились, смотрю, – покрутив между ладоней чашку с чаем, протянула я и откинулась спиной на стену. – Может, нужно метлу чаще в ход пускать?
– Злая ты, Яра, не любишь нас, – обиженно мяукнул кот. – А я, между прочим, фамильяр – хранитель твоей ведьминской силы. Меня обижать нельзя, слабеть начнешь. Забыла, как тебе плохо было, когда от Елизара сбежала?
Я с прищуром посмотрела на Бояна и только головой покачала. Было плохо, не спорю, только не от того, что сила моя куда-то подевалась. Вовсе нет. Просто сердце мое девичье было разбито вдребезги. Подлецом оказался светлый маг, а ведь я его любила, дурочка. Так любила, что от всего готова была отказаться, благо ума хватило этого не делать, иначе ведьмой сейчас не была. Эх. Ну, кому-то в любви везет, а кому-то не очень. Хотя какое-то время я была счастлива. Очень даже. Однако не хочу больше о нем вспоминать. С тех пор много воды утекло, много слез было пролито и проклятий по следу мага в злобе страшной пущено. Правда, все их обратно отозвала, едва не чокнулась, но все же переболела, перестрадала, плюнула и дальше живу, веру в настоящую любовь не утратив. Разве мужчин, кроме Елизара подлого, на свете не существует? Есть они, просто я своего еще не нашла. Наверное, не время, а может, дороги наши извилистые, капризные никак не пересекутся. Кто знает? Могу лишь сказать, что и без любви живут люди, и ничего с ними не делается. Вот и я живу себе потихоньку, никого не трогаю, никуда особо не лезу. Знаю свое место и не пытаюсь прыгнуть выше шеста, на котором угнездилась.
– Ты обиделась, что ль?
Боян, испугавшись затянувшегося молчания, спрыгнул с печи и подкатился ко мне под бок, потерся головой и мою руку, заглянул в глаза.
– Прости, не хотел тебе напоминать…
– Брось, я давно по нему не страдаю.
Я улыбнулась в ответ и фамильяра немного потискала, от чего он зафырчал, замурлыкал и на скамью пузом кверху упал.
– А что ж притихла тогда? – влез в нашу беседу Яшка и тоже за чашкой с чаем потянулся, попутно прихватив с блюда большую ватрушку с творогом.
– Просто не о чем говорить, вот и молчу, – пожав плечами, отозвалась я и провела пальцами по слегка вьющейся у кота на животе шерсти, глядя при этом в распахнутое настежь окно.
Легкий ветерок тихонько, будто стесняясь, шевелил вышитые лично мной занавески, под окном покачивался молодой куст сирени, где-то щебетали птицы. И так хорошо от этого на душе, светло становилось, отчего навалилась лень, и не двигаться, ни говорить просто не хотелось. К тому же в животе после сытного обеда было тяжеловато, и глаза сами собой медленно закрылись. Я слышала, как Радим, о чем-то тихо переговариваясь с Яшкой, начал убирать со стола, как загремело ведро, скорее всего, домовой отправил черта воды набрать в колодце, как тихонько скрипнула дверь. Только и это не смогло выдернуть меня из дремы, которая постепенно овладела телом и разумом. Оно и не удивительно, ночью почти не спала, вот теперь организм и воспользовался случаем, дабы наверстать упущенное. В общем, я уснула.