Два или три раза в толпе мелькнули знакомые лица, кажется, студенты нашего факультета, кто-то даже поздоровался со мной, а я ответила. Не знаю, как другие, но в толпе я всегда чувствую себя ещё более одинокой, чем наедине с собственными мыслями. За одним исключением: сейчас меня отвлекала ладонь Тимофея, горячая и как будто уже родная, думалось даже, что, стоит только нас кому-нибудь разлучить, я бы и с закрытыми глазами узнала парня, лишь взяв его за руку.

Наконец, спустя полторы песни, мы подступили к сцене настолько близко, что можно было без труда разглядеть не только черты лица солистки, но даже принт на футболке у барабанщика. Здесь действительно было относительно просторно и пока никто не задевал локтями, не наступал на ноги, не дышал сигаретным дымом в лицо и не кричал на ухо: «Дай пройти!» А главное, всего в нескольких метрах находились мои кумиры! Я видела и слышала их вживую – одно из моих заветных желаний сбылось! Это ли не счастье? И, постаравшись абстрагироваться от всего мира, я отдалась музыке.

– Если захочешь, то я исчезну,

По подоконнику ветром шурша,

Вновь позовёшь – я тогда воскресну,

Бросив дела и к тебе спеша, – одними губами подпевала я, слегка покачиваясь в такт мелодии.

В какой-то момент, обернувшись в надежде поймать очередную улыбку Лизы и убедиться, что ей так же хорошо, как мне, я обнаружила её в объятиях Глеба. Эти двое целовались так самозабвенно, точно позабыли, где находятся. Целовались прямо здесь, посреди толпы, в присутствии Тима и группы «Горгона». (Интересно, Тим повернулся к ним спиной нарочно, чтобы не смущать? Или самому не смущаться?..) И лишь уразумев, что бессовестно пялюсь на влюблённую парочку, поспешила отвернуться. Надеюсь, Тимофей не заметил моего замешательства. И я снова пожалела о том, что согласилась составить Лизе и Глебу компанию. Нет, в очередной раз отказаться от концерта я бы не смогла ни за что на свете, попросила бы папу сопровождать меня, но ходить на такие мероприятия с папой – не совсем то, чего хочется девушке в девятнадцать лет.

Я попыталась вновь сосредоточиться на музыке, но солистка так вдохновенно пела о любви, вокруг целовались и другие парочки, а я так некстати вспомнила о Денисе… и Карине. И меня против воли вмиг унесло в трясину воспоминаний и самокопания, обида захлестнула волной, в груди защемило, да так сильно, что стало трудно дышать.

– Всё нормально? – наклонился ко мне Тимофей. Его ладонь обожгла мою, я вздрогнула и сделала шаг назад, нечаянно наступив кому-то на ногу.

– Извините, пожалуйста, – тут же отреагировала я.

– Следи за своей девушкой, – посоветовал Тимофею едва стоявший на ногах паренёк. Взгляд у него был такой осоловевший, что, казалось, он вот-вот уснёт на ходу.

– Иди куда шёл, – отвечал Тимофей, приобняв меня за талию, словно желая защитить от всего мира.

Незнакомец вступать в перепалку не стал, очевидно, убоявшись немаленьких кулаков моего нового друга, и потопал по своим делам дальше. У меня отлегло от сердца. Я всегда побаивалась подобных типов. От них вечно одни неприятности, особенно когда стоят на ногах чуть твёрже.

– Спасибо, – поблагодарила я.

– Да не за что, – немного удивлённо ответил Тимофей и, убрав руку с моей талии, добавил, как мне показалось, исключительно затем, чтобы разрядить неловкую ситуацию: – Это, кстати, моя самая любимая песня.

– Мне тоже нравится, – кивнула я.

Со сцены звучала песня «Дождь». Смысл этой песни, как, впрочем, и многих других, заключался в торжестве и победе любви над всяческими преградами, предубеждениями и искушениями. Мне бы хотелось верить в это, но до сих пор жизнь убеждала меня в обратном.