— Все, Вейра Эбенер. Все, которые содержат слова «император», «убийство», «заговор», «сообщники». Ты умеешь читать хотя бы?

— Умею. Вы думаете, что вен Триболи настолько глуп, что будет хранить подобный компромат дома?

Вино, которое Вейра глотнула, чтобы забыться, не помогло. Горло жгло, словно там развели костёр. Вот оно, предчувствие. Интуиция… Творец, хорошо, что Мил заперта в клетке… Она бросилась бы на мастера Сатти и была бы убита немедля.

— Я не думаю. Я знаю. Есть разница между этими понятиями, не так ли, Вейра?

Начальник полиции сделал шаг в её сторону, и Вейра машинально отступила, прикрыв грудь и шею руками. Ухмылка мастера Сатти вызвала панический страх. Если он ещё раз попытается… Ударит его каминной кочергой! Со всей силы!

Но начальник полиции лишь поклонился чопорно и процедил сквозь зубы:

— Приятного дня. Я свяжусь с вами после бала, Вейра Эбенер.

Когда за мастером Сетти захлопнулась входная дверь, Вейра упала в кресло, которое ещё хранило тепло тела этого ужасного человека, и разрыдалась от души. О, Ведунья, за что? Ведь всё было хорошо… За исключением вена Вюрстера, но там всё ещё поправимо… А теперь! Мастер Сатти держит всех девушек из домов терпимости в личном рабстве, и неважно, что ты уже не работаешь на хозяйку… Конечно, Вейра собиралась забрать свои восемьдесят гаульденов из сейфа вена Триболи, но это её деньги! Её, заработанные, кровные! Ей нет дела до заговорщиков! Ей нет никакого дела до того, кто и как проживает свою жизнь, когда это не касается лично её…

Рыдания постепенно сошли на нет. Утирая глаза шелковым платочком с вычурным вензелем — переплетёнными буквами её имени, Вейра выдохнула и прошептала:

— Я сделаю это. Я куплю бесов титул и наконец буду свободна! Никто и никогда больше не принудит меня к чему-либо…

Тихий перепуганный голос заставил вздрогнуть.

— Госпожа, с вами всёшь в порядке?

— Подай мне арахисовой настойки, Бея, — распорядилась Вейра. — И пусть вен Ликс спустится. И никого не пускай. Меня нет дома.

Обессиленная, закрыла глаза. Творец, дай ей забыть… Как вену Ликсу дал забыть всё, что с ним случилось…

— Ах, какая прелестная девочка!

По всей коже головы запульсировала боль. Вейра всхлипнула, но тут же заткнулась, увидев невменяемые глаза мужчины в форме имперской полиции. Соломенные волосы, длинные до плеч, делали его похожим на чучело, кои стоят по краям огородов и полей, дабы птицы не клевали урожай. Полицейский улыбнулся страшно, ощупывая взглядом её шею, дёрнул за волосы сильнее, так что пришлось откинуть голову до одурения. Пожалуйста, не надо… Не надо…

— Как звать тебя, блудница?

— Я… не блудница, я служанка… — Вейра пыталась сдержать слёзы, но они сами вырвались на свободу, наполняя жаром глаза. — Пожалуйста, достопочтенный вен… Не трогайте меня…

Он рассмеялся. Но смешно не стало. Стало очень страшно. Внутри всё словно заледенело от жуткого, неестественного смеха…

— Служанки не носят такую одежду.

Холодные пальцы грубо провели по её горлу, груди, взялись за край платья. Вейра зажмурилась. Нет, пожалуйста! Не сейчас, не так…

Треск ткани оказался таким громким, что Вейре показалось — весь полицейский участок его услышал. Сейчас сбегутся на звук, будут смотреть на неё — с полуобнажённой грудью, едва прикрытой корсетом. Корсет подарила ей Лира… Платье отдала матушка Бийль, сказала: без него не выходить в зал, пусть клиенты видят и облизываются. Пусть разглядят товар перед покупкой, сказала. Конечно, когда Вейре исполнится шестнадцать, она будет продана, как Туана, самому щедрому… Но не сейчас, не сейчас! Не в камере участка! Не с этим страшным человеком…