– Набивать умеешь?

Вейра кивнула. Дядюшка курил трубку. Набивать её совсем несложно, главное, узнать, как именно предпочитает курильщик.

– Сколько тебе лет?

– Девять, достопочтенная вилья, – едва шевеля губами, ответила Вейра. Губы начали отогреваться, причиняя ей острую боль. Женщина на момент застыла, а потом захохотала, размахивая трубкой, отчего холодный вонючий пепел посыпался повсюду:

– Вилья! Ой, не могу! Ой, насмешила! Достопочтенная! Лира, где ты взяла это диво деревенское?!

– На пороге, – вежливо буркнула Лира, наливая в чашку бурую жидкость из закопчённого чайника.

– Ладно, – отсмеявшись, ответила матушка Бийль. – Пусть остаётся. Кормить её будете сами, пока не начнёт приносить прибыль. Давайте, не зевайте, скоро колокольчик затрезвонит…

– Эй!

Вейра подхватилась с края кровати и в первый момент с ужасом подумала, что уснула в заведении «Птички-невелички» за барной стойкой. А ведь за такое можно было схлопотать от матушки Бийль тяжёлым туфлём с деревянной подошвой…

Но нет. Прислонившись к спинке кровати, Вейра задремала в ногах вена Ликса. Бульон томился в горшочке под деревянной крышкой, а в руках опасно накренилась плошка с густым барсучьим жиром, которую Бея из-под подола передала хозяйке на кухне. Вен Ликс уже проснулся и теперь подталкивал Вейру коленом, тихим шёпотом пытаясь разбудить. Задремала! А ведь хотела натереть ему руки и лицо жиром, чтобы успокоить красную обмороженную кожу!

Покачивая головой в знак досады, Вейра присела поближе к мужчине и показала ему на плошку:

– Давайте, я намажу ваши руки, вам станет легче, достопочтенный вен!

Так как он снова не понял, Вейра осторожно взяла его пальцы в свою ладонь, зачерпнула немного густого, пахнущего мокрой шерстью жира и принялась легонько втирать в кожу кисти. Достопочтенный вен взвыл, как рысь, которой не дали сожрать законную порцию зайчатины. Вейра зашикала, испуганно приложив палец к губам:

– Вы что! Сейчас весь квартал сбежится сюда!

Он закатил глаза к потолку и отвернулся, предоставив ей заниматься рукой. Вейра усмехнулась, глядя на его стиснутые зубы. Мужчины! Совсем маленькая боль сводит их с ума. Тогда как женщина может терпеть и молчать до самой смерти…

– Не больно?

Лира растирала ей щёки обеими руками, которые щедро полила едко пахнущей жидкостью из пузатой бутылки. Вейра сглотнула комок вязкой слюны и выдавила из горла тихое:

– Нет.

– Врёшь ты всё, – усмехнулась Лира. – Но правильно врёшь. Никто не должен знать, что тебе больно. Иначе какая ты женщина!

Боль пульсировала, казалось, во всём теле. Спасения от неё не было – тело, отогреваясь, разгоняя кровь, протестовало против такого с ним обращения. Вейре снова захотелось умереть, чтобы избавиться от боли, но она задавила это проявление малодушия громким вздохом. Лира покрутила головой, отчего непослушные кудряшки выскользнули из причёски и рассыпались по плечам.

– Сильная, да? Терпи, козявка. Имя у тебя есть?

– Вейра, – выдохнула она сквозь зубы.

– Вейра как?

– Никак, достопочтенная вилья, – тихо ответила она. Теперь у неё не было семейного имени. Как и семьи…

– Ну что ж, просто Вейра, – Лира отстранилась, вытирая руки о полотенце. – Если ты у нас задержишься, придётся придумать тебе новое имя.

Она прищурилась, глядя на Вейру, и улыбнулась, как будто знала много вещей наперёд:

– Мне отчего-то кажется, что ты задержишься. Но, во имя Чёрной Ведуньи, не называй меня и других девочек достопочтенными вильями, договорились?

– Хорошо, вилья… То есть… А как вас называть?

– Просто по имени. Я Лира. А старшая – матушка Бийль. Остальных выучишь. А пока поди сядь возле печки, потом дам тебе поесть…