– Эй, приятель, – негромко обратился к зомбированному Трофим.

Мертвец медленно повернулся всем телом, передвигая ногами, не поворачивая головы. Серо-зеленое лицо с едва заметным красноватым оттенком крови разбрызганного аномалией тушкана, потрескавшиеся губы, ввалившиеся, едва открытые глаза, словно у спящего, и свежий разрез на щеке, начавший затягиваться, вспухший, словно серый двойной головной гребень курицы. Вирус начал работу по сращиванию клеток, плодил новые, не имеющие назначения, лишенные кровеносных сосудов только для того, чтобы восстановить былую форму оболочки, повинуясь заложенному в нем коду заботы о носителе. Теперь этот уродливый шрам останется навсегда.

– Это где это тебя так? – с сочувствием спросил Трофим, разглядывая рану.

Именно так и выглядел вирус. Образцы ткани, питаемые глюкозой, вспенивались подобными серыми массами и при достаточном питании занимали весь предоставленный объем. Будь то мензурка, колба или оцинкованное ведро. Все наполнялось одинаковой серой, пенистой массой, было бы питание. Но образцы – это лишь образцы, тело человека – это целая система, способная добывать вирусу питание и обеспечивать его сохранность, на что вирус отвечал сохранением системы человека. Известный механизм симбиоза.

Мертвец продолжал стоять, полуприкрыв глаза. Трофим посмотрел на детектор, нажал несколько кнопок и произнес, удовлетворившись результатом:

– Я тут тебе гостинец принес, – с этими словами он присел на корточки и приоткрыл холщовый мешок, достав несколько карамелек без оберток. – Это тебе, ешь, пока дружки твои не набежали, а то тут на всех не хватит.

Глаза мертвеца резко открылись, показав черные, подернутые пеленой отсутствия разума зрачки. Обе руки потянулись к ученому, тело рваными движениями сделало несколько шагов. Позади Трофима отчетливо прозвучал едва заметный металлический щелчок.

– Не стрелять, – ледяным голосом произнес он. – Это не угроза. Убери пистолет или что там у тебя, – не оборачиваясь, приказал он.

Мертвец стоял в метре, возвышаясь над человеком, протягивая руки к конфетам, которые Трофим нарочито держал ближе к земле. Со своего положения зомбированный легко мог схватить Трофима за голову. Еще несколько секунд, и объект, копируя некробиолога, сел на корточки напротив. Конфеты уже лежали россыпью на земле, мертвец, неловко подбирая их с земли страшными пальцами, покрытыми местами такой же серой пеной, пихал их в рот, иногда вместе с землей и травой.

– Вот и хорошо, – тихо сказал Трофим. – Ищи еще.

С этими словами он высыпал половину имеющегося в мешке пошире вокруг мертвеца и поднял вверх руку. Через короткое время рядом с ним уже стоял коллега с толстым шприцом для забора проб.

– Спинной? – шепотом спросил Берик, имея в виду, что будет брать пункцию спинного мозга.

– Да, – тихо ответил Трофим, оставаясь сидеть на корточках напротив мертвеца, собирающего карамель с земли. – У нас минут пять, шесть, – добавил он.

– Управимся, – отозвался также негромко Берик и зашел за спину зомбированному. – Укол, – тихо сказал он, решительно внедряя иглу между позвонками спины.

Мертвец замер, когда игла пробила позвоночный диск и погрузилась в канал спинного мозга. Некробиологи брали не только образец спинномозговой жидкости, но и образец спинного мозга, что для мертвеца было некритично. Он, а точнее, колония управляющих телом вирусов, реагировала только на обширные повреждения либо на продолжительные. Анализ степени повреждения определялся не моментально, поскольку нервная сеть была не совершенна и, в конце концов, это был не человек. К тому времени, как мертвец мог что-то сообразить, шприц с отобранным материалом был уже извлечен.