– Вот, это вместо подарка! – едва отдышавшись, сказала она. – Пошли!

Все рассмеялись и пошли дальше.

– О, Петер, твой приятель знает, что надо дарить молодой девушка! – смеясь, сказал Лефорт. Алексашка шел чуть сзади и посмеивался. Петр смутился, засопел и только кинул благодарный взгляд на Янку. А она чувствовала себя героем. Наконец они подошли к большому дому, примерно такому же как у Лефорта, чуть разве поскромнее. В полутемном коридоре Алексашка нагнал Янку.

– Учти, Янка, кого государь любит, того и бьет! – шепнул он ей и поспешил за Петром. Янка сначала не обратила внимания на его слова, но потом поняла намек и вздрогнула.

Они очутились в светлом просторном зале. Горели свечи в хрустальных люстрах, пылал камин. Гостей было сколько, что у Янки зарябило в глазах от обилия блеска и красоты нарядов. Ей даже показалось на мгновение, что это кино. У нее закружилась голова, и она чуть не врезалась в остановившегося Петра. Он величаво оглядел всех с высоты своего саженного роста. Все гости тут же повскакали с мест. Кавалеры замели шляпами по полу, а дамы, шелестя шелком своих пышных платьев, низко присели в реверансе. Из-за стола выскочил толстый человек в пегом парике и расшитом золотом кафтане. Это был хозяин – Иоганн Монс.

– О, гутен абен, герр Питер! – воскликнул он после поклона и бросился навстречу. – Я рад вас видеть! Проходите, битте!

Петр прошел за ним и занял почетное место за столом. Янка перестала стесняться, и смело уселась рядом с ним. Лефорт пошел приветствовать знакомых, а Алексашка сел с другой стороны от Петра. Петр с волнением огляделся вокруг: нет, Анны еще не было. Посмотрел на букет, усмехнулся. Янка тем временем рассматривала зал. Улавливалось в нем что-то знакомое, будто где-то она видела это раньше, только в меньших размерах. Эти зеркальные окна напротив настоящих, эта лепка на стенах, картины, люстры, плафон на потолке. Как на съемочной площадке, подумала Янка, прислушиваясь к гулу голосов.

Тут торжественно заиграл оркестр, все гости встали и зааплодировали. Петр тоже встал, с волнением раздувая ноздри.

С противоположной стороны зала появилась девушка в белом пышном платье, ее светло-русые волосы были украшены цветами. Она была похожа на принцессу из сказки. Янка тоже залюбовалась ей. Красивая, с завистью подумала она и вздохнула. У Петра бешено забилось сердце. Он как завороженный, сжимая букет и не спуская с девушки глаз, пошел к ней навстречу в образовавшийся коридор. Она тоже увидела его и остановилась. Петр подошел к ней, протянул букет:

– Поздравляю тебя, Аннушка! – тихо произнес он и смутился. Анна низко присела в реверансе, приняла букет и улыбнулась.

– О, Петер, благодарю вас!

Петр взял ее за руку. Оркестр заиграл менуэт. Петр повел Анну в танце. Все гости тоже начали танцевать. Такое мгновение упускать было нельзя, и Янка вытащила фотик. Освещения было достаточно, так что даже не воспользовалась вспышкой. Сделав три дубля, Янка рассмотрела фотки. На одной Петр был на первом плане. Янка быстро упаковала все в сумку и продолжила наблюдать за танцующими. Увидела Меньшикова в компании девиц. Он что-то рассказывал, те смеялись. Янка тоже улыбнулась. Потом поглядела на стол, и у нее даже кишки схватило: чего там только не было! Янка быстро оценила обстановку, половина гостей танцует, за столом почти никого, а те, кто сидит, общаются между собой, потягивая вино, хозяин разговаривает с друзьями. Янка, не теряя времени, оценила стол. И вдруг среди изысков и винных кувшинов она увидела большое блюдо с чем-то похожим на угольки одинаковой формы. Янка протянула руку, взяла один, понюхала и чуть не задохнулась от восторга. Печеная картошка! Как же я без тебя соскучилась, с радостью подумала Янка. Картошка, правда, была не соленая, но это было даже лучше. Янка нашла на столе что-то жареное, типа мяса. А оно было и соленое и перченое. На этот раз Янка чуть не объелась. Налила себе вина, хлебнула. А вино ничего, подумала она, не крепкое и на вкус как слегка подбродивший компот. Уф, пора проветриться, проползла в голове очередная мысль. Янка еле вылезла из-за стола и вышла в сад, похожий на парк. Стало уже темновато, и лишь свет из окон дома был освещением.