– Багор, сюда! Быстро сюда! – осипшим голосом кричал он.

Мужчина в брезентовом плаще и рукавицах, нахлобучив на голову капюшон, зацепил багром деревянные ворота. Ворота слетели с прогнивших петель, мужчина забежал в горящий свинарник. Из свинарника с визгом побежали свиньи.

Механик пытался запустить дизельный насос, который затарахтел и, фыркнув водой из шланга, заглох, затарахтел и снова заглох. Механик со злостью ударил его ногой.

Выплеснув очередное ведро воды в окно горящего здания, мужчина в куртке швырнул пустое ведро на землю.

Пламя уже полностью охватило крышу, и люди беспомощно смотрели на всепожирающую стихию огня.

– Вот оно как, – вслух подумал Лесник. – Вот и нет фермы. Сгорела.

«Так и пилорама… – думал он уже молча, – да и дома-то почти все деревянные, сколько уж погорело… так и всё что хошь, не ровен час… – Тут он почему-то вспомнил о дочери: – Как она там? Всякое может быть… хоть бы приехала, повидаться…»

Помочь он ей ничем не мог, она и не приезжала. Он знал про Евгения, был как-то у них на съемной квартире, один раз был… и больше не ездил, не хотел. К тому же в леспромхозе сплошные передряги – то одно, то другое, странные дела, вот опять пожар – с чего вдруг?

На опушке леса горело деревянное здание свинарника. Рухнула кровля. Яркая вспышка пламени взметнулась к небу.

***

В это же время пламя зажигалки, поднесенное к толстой сигаре, подсветило лицо хозяина шикарного особняка. В холодном сумраке большого кабинета Павел Янович грузно опустился в кресло у камина, в котором с дровами горели только что брошенные туда документы. Пару листочков Павел Янович ещё держал в руке, но после некоторого раздумья, пыхнув толстой кубинской сигарой, отправил их к собратьям, в огонь. Бумага быстро превратилась в пепел.

Павел Янович бросил сигару в камин, встал и подошел к большому панорамному окну.

Холдинг «Интер групп» он собирал по зернышку, создавал с нуля, ну почти, почти с нуля, создавал, как и многие другие, всеми правдами и неправдами. Других уж нет, а он вот, стоит на ногах твердо. Или не очень? Есть, конечно, вопросы, но когда их не было? Так, пустое…

В последнее время Павел Янович немного потолстел, оплыл и стал уставать. Ничего не поделаешь – возраст. В свои шестьдесят пять он вдруг почувствовал странную щемящую боль где-то в груди, в области солнечного сплетения. Это смутное ощущение тоски и какой-то тревоги выводило его из равновесия, иногда даже не давало уснуть. Ему стало казаться, что всё нужно делать не так, как-то иначе, по-другому, но как иначе он не знал и по-другому не мог.

Внизу, к парадному входу, с визгом тормозов на вираже подъехал автомобиль его до сих пор неженатого тридцатисемилетнего сына.

«Может, если были бы внуки, – мелькнуло в голове Павла Яновича, – и… что-то ещё… должно быть что-то ещё…» – думал он, глядя, как выскочив из машины, Анатолий торопливо взбегал по ступеням крыльца.

Павел Янович поднял взгляд на мрачное уже темное небо. Он попытался вернуть мысль, которая только что вроде витала где-то рядом и, может, она ещё где-то здесь, но в кабинет вошел запыхавшийся Анатолий и включил свет.

– Пап, мы подумали, – направляясь к столу, сказал он, – все меры приняты, но… – Анатолий наскоро перевел дух. – В общем, тебе лучше уехать. – Он посмотрел на часы. – Экипаж уже в порту. Если хочешь, Анна полетит с тобой. Запасные паспорта, на всякий случай, на обоих, – добавил Анатолий и положил два паспорта на стол.

– Мне уехать? – удивленно спросил Павел Янович, усаживаясь в рабочее кресло.

– На время, пока утрясется…

– Завтра суд! – напомнил Павел Янович.