– Письмо лунными лучами? – переспрашиваю, глядя на продавца, словно он только что предложил мне насыпать звёздный порошок в чай и выпить для бодрости. – Звучит как… э… Такого не бывает! Пока я тут, Танака сделает всё, что захочет.

– Время у нас немного другое, – отвечает он, будто не замечая моего потрясения. – Пока ты здесь, твоя лапшичная в безопасности. В мире людей едва ли пройдёт больше двух часов. Здесь умеют ускорять и замедлять время. Не бойся.

– Но Хаято и Окадзава… – начинаю, чувствуя, как голос дрожит. – Они ведь…

– Напиши им письмо.

– Чем?! Лунными лучами?! – Кажется, я начинаю терять терпение, хотя его спокойствие сбивает с толку.

Опять эта чушь. Издевается, видимо.

Продавец чуть приподнимает брови, словно удивлён, что я до сих пор сомневаюсь.

– Именно.

– Но как…

Он прерывает меня жестом – не грубым, но чётким, и указывает на лунный свет, струящийся через окна храма.

– Лунные лучи знают, как найти дорогу. Ты напишешь, а я передам.

Моё потрясение достигает апогея.

– Это невозможно, – шепчу больше себе, чем ему.

– Почему нет? – Он чуть склоняет голову и добавляет чуть насмешливо: – Ты же уже в городе онрё, общаешься с ёкаями и получила предложение, от которого трудно отказаться. Разве письмо лунными лучами – это самый странный момент твоего дня?

И улыбается.

Открываю рот, чтобы возразить, но понимаю, что сказать нечего. Всё это безумие, да. Но у него есть своя, чертовски пугающая логика.

– Ладно, – выдыхаю, чувствуя, как внутри закипает смесь страха, недоверия и странной непонятной надежды. – Что мне для этого нужно?

– Только желание, – отвечает он и кивает на лунный свет. – И немного веры.

Я медлю, глядя на серебристые лунные лучи. Серебристые такие, красивые. Они кажутся почти осязаемыми, будто можно протянуть руку и поймать свет в ладонь. А что, если…

– Как я должна… – начинаю, но продавец молчит, только кивает, словно знает, что всё получится.

Вдохнув глубже, осторожно протягиваю руку. На мгновение кажется, что это глупо, однако пальцы погружаются в лунный свет, как в прохладную воду. Он холодит кожу, и в тоже время не обжигает, наоборот, дарит странное чувство покоя.

Свет начинает сгущаться, будто становится продолжением моей руки. Лучи обвивают ладони, струятся по пальцам, пока не начинают мягко светиться, превращаясь в тонкие, почти прозрачные линии.

Заворожённая, я провожу рукой по воздуху, пробуя написать первые кандзи. Серебряные линии остаются за кончиками пальцев, словно пишу на невидимой бумаге.

«Хаято, Окадзава», – вывожу их имена, стараясь быть аккуратной. Лунные линии сияют в воздухе, словно висят между мирами. Чувствую себя частью какого-то волшебства, нереальной сказки, которую кто-то рассказывает прямо сейчас.

– Это невероятно… – шепчу я.

Слова словно рождаются сами, без усилий: «Я в порядке. Не переживайте. Всё объясню, как только вернусь».

Но не успеваю поставить последнюю точку, как серебряные линии начинают дрожать. Лёгкая рябь пробегает по словам, словно их разносит ветер, и они тают, расплываясь водой.

– Что происходит?! – восклицаю, глядя, как от кандзи ничего не осталось.

Продавец, всё такой же спокойный, поднимает взгляд.

– Лунные лучи – дело капризное, – невинно замечает он. – Им нужно больше уверенности.

Шумно выдыхаю, злюсь, чувствуя, как меня охватывает беспомощность.

– Это какая-то шутка?!

– Нет, – отвечает невозмутимо. – Ты просто не до конца веришь, что письмо найдёт адресатов.

Молча смотрю на него, чувствуя, как внутри всё закипает. Уверенность? А как быть уверенной, когда весь этот мир кажется иллюзией?

– Пока передавать нечего, – говорит продавец, всё так же спокойно, с лёгкой насмешкой в голосе. – Но как только ты сумеешь всё сделать, я обязательно передам.