Сплетни такого рода – опасный симптом, свидетельствующий о десакрализации личности монарха в глазах определенной части общества. В нашем случае – в глазах интеллигентов-разночинцев. Однажды появившись, слухи уже не исчезали, негативно влияя и на последующее восприятие династии. Уже в начале XX века публицист и журналист А. В. Амфитеатров в скандальном фельетоне «Господа Обмановы» вновь напомнил читателям о «романтических» увлечениях императора Николая I, выставив его в виде помещика Никандра Памфиловича – «бравого майора в отставке, с громовым голосом, с страшными усищами и глазами навыкате»[83].
Разумеется, нельзя абсолютизировать влияние сплетен и слухов на общественное сознание, но не считаться с ними и не признавать за ними никакого значения также нельзя. Монарх – фигура публичная, в российских условиях особенно. Интерес к частной жизни властителя психологически понятен и объясним, но эксплуатация подобного интереса всегда чревата социальными коллизиями. Пример этому дал XX век, время правления правнука Николая I[84]. Однако тогда, в середине XIX столетия, данное обстоятельство считали возможным не замечать.
Внимание обращали на другое: близко знавшие или имевшие возможность разговаривать с императором современники видели в нем исключительно русского по духу монарха, даже называли самым православным государем со времен Федора Алексеевича. Графиня А. Д. Блудова полагала, что он один из тех, кем движется целое поколение, поскольку он предчувствует потребности своего времени, с твердостью удерживая от поспешности, которая могла бы увлечь в пропасть. Для графини Николай I – олицетворение народа и времени[85]. Правда, говорила она это в 1850 г., когда сила империи, олицетворявшаяся в императоре, была в зените. Пройдет несколько лет, и Крымская война станет приговором как николаевской социально-политической системе, так и самому государю. Но тогда, в четвертьвековой юбилей правления Николая I, далеко не все понимали это. Его сравнивали с Петром Великим, даже ставили выше последнего, ибо для Николая I «неизмеримо дороже были Православная вера и священные заветы нашей истории, чем для Петра». Так считал митрополит Киевский и Галицкий Платон (Городецкий; 1803–1891), в царствование Николая Павловича управлявший последовательно Ковенской, Рижской и Псковской епархиями. Владыка полагал, что император был предан всему «чистокровному русскому» и, в особенности, православной вере. Подобного ему в отечественной истории – очевидно, императорского периода – митрополит не видел. Вспоминая последние часы жизни монарха, владыка утверждал: «Так умирать может истинный христианин, истинный сын Православной Церкви; он почил, держа в руке крест Христов – символ нашего спасения»[86].
Не вдаваясь в обсуждение вопроса о «русскости» императора[87], отметим только, что для Николая I Петр Великий являлся образцом для подражания, следовать заветам которого он стремился в течение всего своего правления. Митрополит Платон подчеркивал выдающиеся христианские качества «Незабвенного» монарха, имея в виду частое игнорирование первым императором России «священных заветов» отечественной истории, в основании которой, по его убеждению, всегда была православная вера. Полагаю правомерным, говоря о христианских взглядах Николая I, обратить внимание на сделанные владыкой Платоном акценты и с этой целью рассмотреть последний период жизни императора.
В 1853 г. Россия, решившая вооруженным путем решить «восточный вопрос», оказалась в состоянии войны с объединенной Европой – против нее выступили Англия и Франция, и не поддержали Австрия и Пруссия, на что император явно не рассчитывал. «Идеалистический порыв», о котором говорил Бисмарк, оказался напрасным. Поводом к войне послужил спор между Католической и Православной Церквями о праве иметь ключи от Вифлеемского храма, чинить купол храма Гроба Господня, владеть религиозными памятниками в Иерусалиме. Император французов Наполеон III, которого Николай I в дипломатической переписке оскорбил, не назвав «братом», использовал этот повод для создания дипломатического конфликта и потребовал от турецкого султана выполнения старых договоров о правах католиков. Тогда и Николай I выступил в защиту прав православных и сохранения для них сложившихся в XIX столетии религиозных привилегий. В январе 1853 г. представитель императора чрезвычайный посол князь А. С. Меншиков прибыл в Константинополь и предъявил султану требования русского монарха. Сущность их сводилась к тому, что все девять миллионов православных подданных Турции должны были перейти под непосредственное покровительство российской короны.