Покидая дворец, бросил на ступени иззубренный обломок сабли. Что за внезапный взрыв кровожадности? Не в состоянии объяснить, Норбер впоследствии постарается не вспоминать об этом…

Сзади послышались тихие осторожные шаги. Норбер рывком нагнулся, и, подобрав саблю убитого швейцарца, резко обернулся. Напуганная молодая дама застыла на месте, вскинув руки к лицу. Чертыхнувшись, Норбер разжал руку и бросил саблю.

– Что вам нужно? Почему вы идете за мной? Я же ясно вам сказал, уходите, убирайтесь, не трону.

– Я их боюсь…, – одними губами прошелестела она, но Норбер ее услышал, – они бешеные, они всех убивают…

– А меня вы не боитесь? Я такой же санкюлот, я один из них… я тоже убивал аристократов…

– Вы добрый человек… вы отпустили меня… Помогите мне выбраться отсюда..я почти не знаю Париж… я приехала из Марселя с дядей, но… он убит.. Куда мне идти....есть дальние родственники, знаю их адрес....но как примут они меня?…

– Чокнутая аристократка, разве я похож на службу спасения?! – от неловкости, против воли физиономия Норбера приняла злое выражение, – да чёрт с тобой, иди за мной и тебя никто не тронет…

– Зачем… зачем, вы хотите выглядеть хуже, чем есть на самом деле? – девушка осторожно коснулась его руки, – я скажу вам адрес моих родственников… но умоляю, проводите меня подальше отсюда…

– Держись рядом со мной, будешь жива…

Спокойно, с гордо поднятой головой возвращался он домой. Он думал вслух, с сомнением качая длинноволосой головой:

– Свобода! Республика! Отлично! Но вот вопрос, для кого? Не зря у Робеспьера столько поводов для колебаний и худших опасений. Без сомнения, у интриганов Бриссо, как всегда, свои планы. А Капет, хорош «отец народа», отдал себя и свою семейку под защиту Национального Собрания, а своих защитников бросил подыхать в Тюильри! И они умирали за это ничтожество?! Что скажешь, принцесса» – слова зло выплевывались сквозь зубы.

Девушка бросала на него нервные взгляды, но молчала и старалась не отставать.

На углу ресторана «У Монтесумы» Куаньяр был остановлен толпой взбешенных людей, они гнали перед собой молодого человека в богатой, но разорванной одежде, несомненный дворянин.

Окровавленный, лишившись последних сил, он упал прямо у его ног и бессознательно, в отчаянии уцепился за его сапоги. Подняв голову, он простонал:

– Ради Бога, спасите меня, спрячьте!

Они встретились взглядом и сразу узнали друг друга, молодой человек совершенно побледнел, в особенности увидев кровавые пятна на одежде инсургента, а Куаньяр жёстко рассмеялся:

– Так это вы, месье де Ласи! Что, придворная должность вдруг стала невыгодной?

– Умоляю вас, гражданин Куаньяр, вы порядочный человек…спасите меня, требуйте от меня чего хотите, любую сумму, если она не превышает моих возможностей, я боюсь этих варваров,…я слишком молод, чтобы умереть…

– Вот как! Теперь «гражданин», а еще недавно, в Санлисе, вспомните, как вы крестили меня? «Вожак паршивой черни» или «наглый плебей, которому нужен кнут и ошейник! Ненавижу вас всех…племя выродков с голубой кровью, – Куаньяр с презрением ударил де Ласи, стоящего перед ним на коленях, сапогом в грудь, – трусливый пёс!

Тот покорно сжался, сел на бордюр и замер.

А топот приближался. Крики ненависти раздавались совсем близко. Их окружили люди с обнаженными саблями и пиками.

– А-а… чертова аристократка! – рычание в адрес спутницы Куаньяра. Девушка сжалась в комок от ужаса и почти прижималась к нему.

– Она со мной!, – Норбер сделал резкий отстраняющий жест, – отведу ее… куда следует…

Де Ласи снова приподнялся на колени, прижался лбом к бедру Куаньяра, и прерывисто дыша, горячо и часто-часто, как безумный, шептал одно и то же: