Тцар облизнул губы, представил с какой силой обрушилась волна, если брызги залетели чуть ли не на вершину скалы, по спине пробежали мурашки.

Рядом послышался шорох, хриплое дыхание. Громострел остановившимися глазами смотрит в просвет между камнями. Его трясет, он едва смог вышептать трясущимися губами:

– Это что же… Это… такое может быть?

Волна нехотя отступала, утаскивая сорванные камни, деревья, кусты, песок, но вдруг среди пены и бешеных водоворотов выступили мокрые валуны. Волна отступала дальше, и это оказались не валуны, а гранитные столбы, невесть откуда взявшиеся. Когда же волна схлынула вовсе, изумленный Яфет увидел, что это и не каменные столбы, а две дюжины – нет, больше! – великанов в звериных шкурах. Босые, с огромными дубинами в толстых руках.

Он спешно пригнулся, а великаны принялись отряхиваться, как огромные псы. Сверкающие брызги полетели густым роем, сразу заблистала двойная радуга. Из воды неспешно выбрел массивный старик, на голову ниже остальных, но в плечах шире, тяжелый и свирепый, как разъяренный медведь. Мокрую серебряную бороду заткнул за пояс из шкуры неведомого зверя, через плечо палица из черного, как смоль дерева, если это дерево.

– Все здесь? – гаркнул старик. От босых ступней остаются следы размером со щиты кочевника. Яфет услышал, как от страшного голоса в горах прокатилось эхо, где-то сорвалась лавина, закричали испуганные птицы и покинули гнезда, а из низких облаков донеслось раздраженное ворчание.

Молодые исполины переглядывались, а старик окинул суровым взором, пересчитал, как стадо.

Один великан проговорил виноватым басом:

– Я только раз опоздал… Да и то нечаянно. С того разу уже завсегда!

Старец грозно нахмурил брови, седые и кустистые, между которыми поместилась бы стрела:

– За нечаянно бьют отчаянно. Оглянитесь и зрите сие место. Здесь кордон, за который нельзя выпускать Ящера. Ежели не одолеете, а вас здесь тридцать три увальня, то зовите братьев. Слава Роду, ваш батя Велес наплодил целое племя велетов!

– А если придет не Ящер? – рыкнул исполин.

Старик угрюмо зыркнул из-под густых бровей.

– А кто сюда может заявиться, как не Ящер?.. Разве что его челядь… Бейте всех.

Когда прискакали назад, кровавый закат полыхал во все небо. Он охватил тяжелые, налитые свинцом тучи, поджигая красным снизу, но сверху видно, что это по-прежнему несокрушимые серые, плывущие высоко в небе громады.

Яфет и Громострел скачут стремя в стремя. Шлем старшего воеводы блещет в алом свете заходящего солнца, бороду треплет встречный ветер. Соколиный Клюв выехал от лагеря вперед, чтобы их встретить. Громострел быстро рассказал про увиденное. Его мужественное лицо все еще бледно, но на скулах уже проступил румянец, в глазах появились прежние задорные искорки.

Волхв тревожно смотрит вокруг на все еще падающие с неба редкие лепестки роз. Волосы на лбу перехвачены кожаным ремешком, широкие ноздри трепещут, принюхиваясь к разлитому в воздухе приторно-сладкому аромату. Из-под коня раздаются чавкающие звуки – тяжелые, как камни, копыта сминают огромные розовые лепестки, проламывая и стаптывая в кашу.

– Не к добру это, – пробурчал он, – надо скорее уходить.

Ветер донес его слова до Яфета и воеводы. Громострел усмехнулся озарению волхва, прям божественную истину изрек.

Молодой тцар утер рукавом испарину со лба и остро торчащих скул, хмуро бросил в ответ:

– Что не к добру и надо уходить, это и дурню понятно. Сперва только решим, куда.

Он соскочил с коня, под сапогами чавкнула розовая, сладко пахнущая цветами грязь. Во все стороны полетели брызги.

Яфет мельком заметил, что ноги коней у воеводы и волхва испачканы розовым чуть ли не до груди, капли сока запачкали брюхо животных.