Максим провел рукой по губам, убеждаясь, что он не Соловей, перед ним будущий огород, нога давит на лопату. На краю откоса стоял мужчина. Это был хозяин забора вокруг усадьбы. Поймав взгляд, стал спускаться вниз. Максим видел его выходящим к автобусу из калитки штакетника. Теперь был вдет в рабочую робу. Рубаха в клетку спускалась в штаны. Максим никогда не видел такого. Родного материала в штанах не осталось, все покрывали крупные цветастые заплаты. Но даже и на них налезали третьим слоем совсем свежие. Перед глазами встал забор из бывшей кровли, фанеры и досок. Хозяин умел делать дело из мусора.

– Наблюдал твою копку, без воды нельзя. Здесь под песком в глубину на метр зарыт водовод. Вам бы всем пришлым подключиться – и никакой колодец.

– А сечение?

– Полтора дюйма, не больше.

– Я про трубу.

– Толстая. – Хозяин развел руки, показывая.

– Кто ж позволит. Надо перекрывать, а так просто не вваришь.

– Не видал, как отводят слесаря?

– Нет. А что?

– Приваривают резьбу с краном, потом рассверливают магистраль, и все дела. У тебя участок покатый, на дальний конец нужна емкость, придется нанашивать. Или вдоль тягуна поставь бочки.

– Опять ведрами снизу вверх?

– По-другому никак. Что сажать, сеять, расплановал?

– Огурцы, помидоры, зелень.

– То-то! Огурец любит зной, где его тут взять. На помидор садится роса по утрам. Река рядом прохватывает туманом. – Максим чесал затылок. – Я у себя на дворе много менял, прилаживался к земле. Смородина была, клубника, малина – выручка с них не та, пока не развел цветы. У меня пионы. Жена вынесет к метро охапку под марлевой накидкой, раскупают враз.

– Здесь разворуют, – сказал Максим.

– Разворуют. Такой забор, как у меня, не поставишь. А вот ромашки садовые – самое оно. Спробуй. Через два огорода от тебя дед с бабкой копаются. Подсказал – не хотят. У них клубника. В ночь выходят сторожить под налив ягоды, а место на отшибе, глухое. Ромашку ж не сорвут, так что соображай.

Утром Максим был на свалке. Самосвалы подъезжали со строительным мусором, но попадались и дельные вещи. Задумал он поставить водокачку над колодцем – два столба с площадкой и воротом. Столбов не нашел. Вместо них приспособил две доски-сороковки. Долго пришлось искать посудину с патрубком для слива. Меж битых плит лежал резиновый шланг. Максим волок его за собой, как дохлую змею. Подходя к участку, увидел Водяного. Тот до пенсии работал водолазом, потому так и прозвали. Землю раскопал ближе к реке и навещал ради выпивки на приволье.

– Насчет ворота, есть у меня колесо вместе с желобом на подшипнике из прежних запасов – тебе в аккурат. Больше пузыря не возьму. А еще, слышь, насос ручной за тридцатник. Годится? – Водяной напал на жилу, в лице его стоял интерес.

– Не потяну, для меня это деньги.

– Лады. Колесо завтра, про пузырь не забудь.

Доски он вкапывать не стал, укрепив каждую костылями, а поверху пустил перекладину. Мойку – это была просторная емкость для мытья посуды в рабочей столовой – подвесил проволокой между опорами. Шланг натянул на выступ патрубка и, чтобы не сваливался, связал хомутом.

Свалка принимала все, что угодно. Он прикатил на участок пять бочек из-под бензина. Они гремели по дороге, подгоняемые пинком, встречные отводили глаза. Отдельно принес пластмассовое ведро на сорок литров. Дома такие не делали. Видно, самосвалы вывозили мусор от сдатки, на которой работали югославы или турки. Рядом с одной из бочек валялись кожаные рукавицы с раструбами. Говорят: куплено – найдено, а он нашел, как купил.

Через неделю по его соткам шли ровные грядки поперек уклона. Старика, хозяина дома наверху, он не послушал. Что за огород без помидоров. В километре отсюда начинались земли совхоза. Кое-кто держал коров, выпасая на травяной пойме. Он шел с ведром по коровьему следу, подбирая сухие плоские лепешки. Парень с девушкой гуляли вдоль берега.