Однако начать их удалось далеко не сразу. Хотя бы потому, что, по словам

Члена Координационной группы, ведущего научного сотрудника Арзамасского ядерного центра Виктора Степанюка, «у нас ещё не существовало критериев оценки степени самой угрозы, оценки рисков „распространения“, поэтому мнения специалистов разделились». «Руководство ВНИИТФ – Снежинского Федерального ядерного центра на первой стадии даже отказалось от участия в совместных с американцами работах, – продолжает Степанюк. – В нашем институте тоже были разные мнения. Нельзя было исключать ситуацию, когда после представления американцам фактических данных о наличии радиоактивных отходов в сравнительно легкодоступной форме на конкретных объектах бывшего СИП они могут отказаться от финансирования полевых работ. Это могло произойти по разным причинам, в том числе из-за того, что их критерии по оценке угрозы „распространения“ окажутся иными, чем те, которым будем придерживаться мы. В таком случае окажется, что представленная нами информация вместо снижения угрозы может ее повысить».

Короче, проблем хватало, и не только научных и методических, но и проблем взаимного непонимания и недоверия. Поэтому переговоры между сторонами заняли около двух лет. Они велись на уровне ведущих научных организаций, министерств, правительств трех стран. Была создана Совместная рабочая группа научно-технических экспертов, Кординационная группа (ее возглавили: от РФ – Владимир Куценко, от РК – Шамиль Тухватулин, от США – знакомый нам Энди Уэбер, в то время советник министра обороны США), другие оперативные органы. Оперативная реализация принятых решений стала возможной, в том числе, благодаря тому, что в казахстанско-российском Соглашении «Колба» была предусмотрена возможность работ с привлечением третьей стороны. В целом же характер взаимоотношений определили три руководителя: заместитель министра РФ по атомной энергии Л. Д. Рябев, заместитель министра энергетики США Роуз Гетемюллер, министр энергетики индустрии и торговли РК В.С.Школьник. На их встрече был выработан формат взаимодействия. Особенно важным результатом встречи было то, что американская сторона взяла на себя обязательство финансировать работы на СИП. При этом не подписывалось каких-либо документов, соглашение было исключительно джентльменским, «под честное слово». В дальнейшем, когда в трехстороннем сотрудничестве возникали какие-то шероховатости, а они, естественно, время от времени возникали, стороны всегда обращались к выработанному руководителями формату. Он строго соблюдался, никто ни разу не нарушил устных договоренностей руководителей.

Принятый порядок, вспоминает сегодня руководитель Координационной группы от России Владимир Куценко, оказал мощное влияние на ход работ. С 2004 года, то есть со времени их вступления в активную фазу, до окончания в 2013 году они шли без серьезных сбоев и осложнений. В 2007 году под руководством первого заместителя генерального директора Госкорпорации «Росатом» И.М.Каменских национальными лабораториями России и США была разработана расширенная программа работы. И здесь надо сказать, что Россия при ее реализации столкнулась с немалыми трудностями. Первоочередными для российской стороны являлись вопросы защиты интересов страны, а, участвуя в Соглашении, приходилось буквально идти по лезвию ножа, чтобы не нарушить российские законы. Тем не менее, удалось согласовать и реализовать транспарентную программу. Чувствительность в ядерной сфере очень велика, а если в ситуацию втянуто неядерное государство, – особенно. А там, где затрагиваются вопросы государственной тайны – велика чрезвычайно.