Он бросил на меня почти неприязненный взгляд.

– Прости, Серый! Но я думаю, что прав на все сто. Ладно! Надоело это мне. Без толку всё. Я пошёл. Бывайте здоровы, если денег хватит.

И Саша, тяжело хлопнув меня по плечу, скрылся в прихожей. Через секунду мы услышали звук закрывшейся с силой двери. Мы с Татьяной переглянулись.

– Я не вовремя?

– Да …, ну его …!

Она медленно остывала. Но глаза оставались всё ещё сердитыми.

– Проходи, садись …. Вечно мы с ним цапаемся. Он с тех пор, как свой бар открыл, стал совершенно невыносим. Такой циник! Даже слушать противно. И с этим Виктором всё время…. Не понимаю! Как он так может? Ведь тот же типичный бандит! Сразу в глаза бросается. Хоть и холёный с виду.

Я подошёл к ней со спины и обнял ласково.

– Ну, всё! Всё! Он уже ушёл. Успокойся. Посмотри на меня.

И я повернул её за плечи лицом к себе.

– Вот, видишь? Перед тобой стоит мужчина, который тебя любит так, что когда тебя видит, у него аж зубы сводит.

Её карие глаза упёрлись внимательным взглядом в мои. Я улыбнулся и запустил пятерню в её роскошные густые и длинные чёрные волосы. От них исходил тонкий волнующий аромат. Танин взгляд смягчился. Она ткнула своим носом в мою щеку и тоже улыбнулась.

– Ну, здравствуй! Прости меня. Я, точно, дура. Всё рву душу! А он меня совсем перестал слышать.

– Вот, именно! Давай-ка лучше о наших с тобой делах. Но сначала – один горячий любовный поцелуй.

Она в шутку попыталась увернуться, но потом с удовольствием прижалась к моим губам. Я чуть не задохнулся. Эта девушка могла бы из меня верёвки вить. За один её поцелуй я готов был отдать всё.

Она оторвалась от меня, засмеявшись, и оттолкнулась руками от моей груди.

– Ну, хватит, хватит! А то тебя потом не остановить. Пойдём-ка, я тебя лучше покормлю чем-нибудь. Ты, небось, как всегда, голодный? А что это ты сегодня в такую рань?

Говоря всё это, Таня вела меня за руку на кухню.

– Постой, а как же твоя вылазка? Ты же собирался ехать с ночёвками?

Мы уже вошли в кухню, и она усадила меня за небольшой столик. Мои колени почти упёрлись в его крышку.

– Так уж вышло.

Таня быстро накрыла стол, и поставила передо мной горячие сосиски с жареным картофелем, зелёным горошком и горчицей. Рассказывать о неприятностях не хотелось. Я пытался говорить не слишком эмоционально.

– У нас, понимаешь, ЧП.

И я изложил ей свой непредвзятый рассказ о жутком сегодняшнем утре.

– Одним словом, меня попросили никуда не отлучаться. Могут ещё вызывать на допросы.

Татьяна ошеломлённо молчала, широко раскрыв и без того огромные глазищи.

– Господи! Да как же это?! Зачем и кому было нужно убивать вашего Степаныча? Чушь какая-то. Для вас, что-то, многовато неприятностей! Кстати, знаешь, о чём мы ругались только что с Сашкой? Он, оказывается, просил вашего Минакова сдать ему в аренду школьный подвал. Якобы, под цех упаковки какой-то ерунды. А на самом деле, как я из его слов догадалась, хотел там фальшивую водку разливать. Предполагает, что на школу никто бы не подумал.

– И Минаков ему отказал?

– Да. Но, ты же знаешь, моему братику, если что в голову втемяшилось, он сроду не захочет отступиться. Он своего Виктора позвал. И тот ходил к вашему директору. Запугивать его пытался.

Таня, вдруг, замолчала и странно на меня посмотрела.

– Серёж! …А это не он его…?

В наступившей тишине я явственно различил, как из-за тонкой бетонной стенки пробился визгливый голос соседки, за что-то, на чём свет стоит, ругающей своего ребёнка.

– Ну-у! Я не думаю. …Да и, вообще, милиция пока говорит о самоубийстве.

– Но ты же говоришь, что не веришь!

– Ну, не верю. И что это значит для следствия?