И правда, после визита воинов раан-хара на месте зеленых полей и пышных лесов оставалось черное пепелище. Материнскую цветоножку выжигал дар раан-хара, остальные же побеги испокон веков уничтожали огнем. Так было и в моем родном Туэнге. И до сих пор в лесной глуши можно встретить места, усыпанные пеплом. Тем самым пеплом, в который превратился Цветок Смерти. Даже он ядовит и не позволяет расти ничему живому. И по сей день каждое лето мой отец собирает отряд добровольцев для прочесывания лесов и очистки земель от остатков этой дряни.

Во мне вновь вспыхнула череда воспоминаний, пронеслась перед глазами, отозвавшись глухой болью в сердце. Но я тут же задвинула их подальше. С каждым разом делать это становилось все проще. Будто жизнь моя разделилась на два отрезка – до замужества и после. И то, что было «до», постепенно покрывалось паутиной времени, блекло и начинало казаться чем-то нереальным. Будто и не со мной вовсе было…

Тем вечером раан-хар в мои покои не явился. Насколько я поняла, он и во дворец не вернулся. Я мимолетно порадовалась, что муж в отъезде и что сегодня меня ждет спокойная ночь. В одиночестве. И можно предаваться безделью или лечь пораньше в надежде увидеть цветные сны, в которых не будет боли, не будет отчаяния и беспомощности.

А потом я вспомнила о том, куда отправился Лаар, и сердце жалобно заныло. Ведь если раан-хар не вернулся, значит, где-то там он и его воины борются с Цветком Смерти. Значит, где-то сейчас неспокойно. Страдают люди, напитывается отравой земля, чахнут деревья, гибнут рыба и зверье. Как бы ни было тяжко это осознавать, то, что радость для меня, для всех остальных – беда. Уж лучше бы муж сейчас был здесь, а в остальных уголках империи царило спокойствие.

В конце концов, что такое страдание одного человека по сравнению со страданием целого народа?

Выспаться мне так и не удалось. Сны были невнятные, муторные. И во всех неизменно присутствовал Цветок Смерти. Его побеги устилали землю, ползли, шевелились, словно огромные ядовитые змеи. Я просыпалась в холодном поту, с бешено стучащим сердцем и зачем-то выглядывала в окно. Толку в том не было никакого, ведь выходили мои окна в сад, и узнать, вернулся ли муж, я бы все равно не смогла.

Наступлению утра и нового дня несказанно обрадовалась. Солнечный свет разогнал ночные кошмары, и настроение мое приподнялось.

Хальди же, напротив, выглядела неважно. Еще вчера бодрая и румяная, сегодня она была бледной и нерасторопной. Как оказалось, на сей раз женское недомогание настигло ее. Я предложила наперснице денек передохнуть, уверив, что прогуляться по саду вполне могу и сама, но она категорически отказалась оставлять меня одну.

Я попыталась было настоять, но ничего из этого не вышло. Господин в этом дворце один, меня же, хоть и называют «рани», по факту ни во что не ставят…

В итоге отправились мы вместе. Я взяла с собой книгу и, дабы не утруждать помощницу пешими прогулками, сразу устроилась на скамейке возле прудика. Солнце стояло в зените, яркое и по-летнему теплое. На желтоватых страницах плясали солнечные зайчики. И как я ни старалась, так и не смогла точно понять, откуда они появляются. Разве что отражаются от слюдяных фонариков, которыми увешаны деревья.

Разноцветные карпы плавали совсем близко к берегу, и я не удержалась. Отложила в сторону книгу, скинула сандалии и босиком прошла к кромке воды, опустила ступни. Рыбки тут же прыснули в сторону.

– Рани, вы же простудитесь! – воскликнула наперсница и, вскочив со скамьи, бросилась ко мне. – Вода совсем холодная. А у вас здоровье слабое…