– Мои соседи? Вряд ли что-то меня сейчас заботит меньше… Маркиз, я не суеверен, но говорить вслух о некоторых вещах трудно. Полчаса… уже сорок минут назад мой врач принес мне успокоительное и счел своим долгом сказать… Его тревожит состояние Савиньяка. Мэтр подозревает внутреннее кровотечение и разрыв печени или селезенки. Не поручусь, что запомнил всю медицинскую дребедень, но нарастающая общая слабость, сонливость, зевота, бледность, заострение черт лица – признаки очень скверные, и еще пульс… Он должен быть частым и слабым.

– У вас хороший врач, – у старика тут все хорошее, кроме того, что гнусно. – Все так и есть.

– Проклятье! Мэтр еще говорил про боли в животе. Они могут отдавать в плечо и усиливаются, если лечь… Можно проверить, есть способ. Надавить ребром ладони или что-то в этом роде, но нужно, чтобы Савиньяк принял врача…

– Не нужно.

– Вы что, проверяли?!

– Я помогал Арно снять доспехи и проявил неловкость. Сомнений, к несчастью, нет.

– Создатель… – на Алонсо смотрели с оторопью не раз, прежде это смешило. – Теперь ясно, почему вы так спешили с Краклом. Вы уже всё знали… Знали, что Савиньяк умирает, и молчали, но ведь это можно было объяснить хотя бы узкому кругу. Вас бы поняли!

– Именно этого я допустить и не мог. «Узкий круг», а затем и круги пошире решили бы, что я мстил за друга и что уж к ним-то это никак не относится. Маршал, в казни Кракла все должны видеть возмездие за попытку – любую – обделывать свои делишки за счет общего дела. Дряни и в вашей армии, и в других, хватает, так пусть знают, чем заканчиваются подобные игрища, знают и боятся.

– Да-да… Это может помочь, хотя, боюсь, удержатся не все.

– Разумеется, но для Талига каждая не совершённая подлость уже выигрыш.

– Наверное… Вы знаете, что… то есть… когда?

– Скорее всего, ближе к рассвету. Может быть, чуть позже, это от многого зависит, – Арно долго держался лучше, чем можно было предполагать, но чуду здесь взяться неоткуда. – С вашего разрешения, я вас покину. Успокоительное у вас есть.

– Я иду с вами.

– Нет.

– Я должен! Как командующий…

– А вы сможете врать? Голосом, глазами? – Арно эта встреча не нужна, значит, ее не будет. – Нет, сударь, к нему я вас не пущу.

– Да, вы умеете решать за других, – отступать старик не собирался, – но перед смертью дела есть у любого. Их следует привести в порядок, а для этого нужно знать, что… что это конец. Я бы предпочел знать.

– Вы живете без завещания? Никогда бы не подумал.

– Нет, конечно, и все же пошлите хотя бы за клириком. Я понимаю, в Кэналлоа Создателя не ожидают…

– Не сказал бы, что его ожидают в той же Олларии.

– С вами трудно спорить.

– Спорите вы не со мной, а с Франциском и Адрианом, – и еще с чем-то, что понять нельзя, только почувствовать. – Первый решил, что клирики провожают уходящих на войну и встречают вернувшихся, а между проводами и встречей ходатаями за погибших являются их деяния и мысли. Второй приравнял к исповеди задушевные разговоры перед и после боя. Мы проговорили с Арно прошлую ночь, я буду рядом с ним и в эту, а вам лучше выпить ваше успокоительное и лечь.

– Я не смогу. Вы же не ложитесь…

– Я могу понадобиться Арно, вы – нет. Если вы твердо решили не спать, займитесь наградными, начиная с бергеров. Кракловы таллы поделили те, кто провожал его в Закат, а брать деньги на нынешнюю попойку у меня фок Варзов отказался.

Полуголый, казавшийся в свете костров огромным бергер выбросил вперед обмотанный полосками ткани кулачище, целя противнику если не в переносицу, то в подбородок. Противник, тоже немаленький, принял удар на выставленные вперед предплечья и в свою очередь попер вперед. Из рассеченной брови сочилась кровь, но опускать руки он уж точно не собирался. Парочка, шумно дыша, скакала в круге из костров, не переставая обмениваться ударами, каждый из которых свалил бы если не матерого быка, то хорошего бычка. Выглядело страшновато. Не знай Стивен, что происходит, он бы ждал убийства, но это была всего лишь игра, хотя колошматили воители друг друга со страстью бойцовых петухов. Зрители же, усугубляя сходство с петушиными боями, орали вовсю.