– Присядем, Пьер, – прерывисто сказала она.

Он сел напротив и положил руку на её колено.

Джой положила маленькую ладошку поверх его руки и посмотрела в глаза. Взгляд её выражал доверие и просьбу.

– Пьер, – говорила она, – прошу тебя, не надо, не трогай меня, Ты кружишь мне голову, но ты наваждение. Я люблю другого. У меня есть возлюбленный, он тоже пилот и сейчас в полёте. Мы поклялись и, если я не останусь ему верна, мне потом будет очень, очень плохо. Не надо, – она гладила его руку и мягко смотрела в глаза. – Ты иди. Я посижу одна.

Леклерк, прикрыв глаза, кивнул и, взяв её руку в свою, наклонился и поцеловал. Выпрямившись, он потрепал её по щеке и удалился.

К представительницам самого прекрасного пола, как он шутливо называл женщин, Леклерк испытывал разные чувства: влюблённость и нежность, благодарность и желание защитить от неведомой опасности. Но Любовь, ради которой мужчины и женщины в долгих странствиях по бесконечной Вселенной, хранят друг другу верность, ни разу не коснулась его души. Виола отвернулась от него, не прошло двух недель и она уже безразлична ему. С возрастом он начал чувствовать, что отсутствие глубокой привязанности к женщине обедняет его, он не испытывал счастья, которое есть у других. Иногда он корил Природу за то, что создала его именно таким, но на орбите появлялась очередная представительница самого прекрасного пола, желавшая составить компанию в любовных утехах, и укоры куда-то исчезали.

Столики образовали широкий полукруг у стены с хороводами. На крыле, упиравшимся в кухню, составилось трио. На банджогитаре играл Фрэнк Сысоев, о звёздном тумане, скрывающем самые сокровенные тайны, и гордых Принцессах Вселенной, дарящих свою любовь благородным рыцарям Космоса, пели Юрген Дзевановский, Коротич и Коростылёв. Обычно признанные певцы – Дзевановский и Коротич, в свою компанию Коростылёва не принимали. При пении у него менялся голос: становился ниже, звучал с хрипотцой и, не имея профессиональной подготовки, Коростылёв пел неправильно. Сегодня ради торжества ему сделали снисхождение.

Клэр, подперев кулачком щёку, с обожанием смотрела на мужа. Какой он у неё славный! Сильный, добрый и такой, такой участливый. Она готова была поведать ему всю свою жизнь до мельчайших подробностей. Он всё поймёт. И поёт он хорошо. Просто его не понимают. Когда он просто так поёт, для себя, очень интересно получается, будто рассуждает вслух. Говорит, это деды научили его своим песням.

За полночь пошли разговоры. Первый месяц полёта самую главную и животрепещущую тему всех ночных посиделок составляли инопланетяне. Какие они? Может, и нет никаких инопланетян? Со временем эта тема приелась, а теперь, когда «Зевс Громовержец» вёл непосредственный поиск пропавшего звездолёта, к ней вновь вспыхнул интерес.

– Скорей всего инопланетяне похожи на пауков, – фантазировал Дзевановский. – Командир считает их агрессивными, значит и внешний вид у них соответствующий.

– Командир ошибается, – рассуждал Дон Витте. – Разум не может быть агрессивным, потому что он разум. Просто Командиру на ночь, глядя голубоволосая супруга всяких ужасов про своих богов нарассказывала, и ему кошмары приснились.

– Интересно, у них также как и у нас есть мужчины и женщины? – задавался вопросом Андерс.

Неторопливая вначале беседа перешла в спор, теннисным мячиком летавшая по застолью, молчало только правое крыло, где сгруппировалось старшее поколение. «Стариков» растормошила Виола.

– У вас ума, как у тех пауков, – фыркнул Рэм Остапчук, прозванный Фуше «здравомыслящим романтиком». – Чтобы по земле ходить требуется две конечности, а не десять. Или, может, их планета из паутины соткана?