Другая женщина, Люся, все время почти сидела, уткнувшись в книгу, и двух внимательных взглядов было достаточно, чтобы понять: ничто, кроме книги, не интересует ее. Одну книгу прочитав, она бережно, из чемоданчика, доставала следующую – и так же, словно читая продолжение, уходила в нее без разбегу.

На одной из станций Евгений вышел, походил-походил по перрону, купил в ларьке вина. В купе на охапку бутылок взглянули с ужасом и любопытством, а Евгений, хоть и не хотел этого, подмигнул соседям. Он сходил к проводнице, сказал ей:

– Дорогая, нет ли у вас лишних стаканчиков? – и улыбнулся той улыбкой, которая одновременно и хороша, и вежлива, и насмешлива, но главное – подкупающе добра.

Проводнице, особенно строгой, потому что была молода, не было и восемнадцати лет. Ей очень нравились солдаты, вообще военные, только она никому об этом не рассказывала, даже подружкам своим, когда они мечтали о женихах: «Ой, девочки, как все-таки это страшно – выходить замуж!»

Перед ней стоял высокий («Очень, очень добрый, наверное!») солдат, которого она, конечно, сразу приметила, и называл ее «дорогой».

– Сколько вам нужно, гражданин?

– А сколько не жалко?

– Нет, я вас серьезно спрашиваю, гражданин… – Она прыснула.

– Если ты Наташа, давай четыре…

– Наташа… – растерялась она. («Откуда он знает?!») – Вот, пожалуйста, четыре стакана. Только верните…

– А меня зовут Евгений. Проходили в школе «Евгения Онегина»?

Снова прыснула.

– Только я не Онегин. – И он развернулся. – Я Никитушкин!

Наташа, улыбаясь, посмотрела вслед Евгению, но вдруг как будто опомнилась, посерьезнела: «С этими шутниками надо быть строгой!..»

– А вот и мы – шапка да пимы! – входя в купе, сказал Евгений.

Он распечатал бутылки, налил по полному стакану и произнес торжественную речь:

– Товарищи соседи! Прошу выпить за здоровье демобилизованного солдата исторического 1968 года! Ура, товарищи!

Но никто и не притронулся к стаканам.

– Павел Иванович, ну хоть вы-то стаканчик! Выручайте солдата…

Павел Иванович посмотрел на Светлану Петровну, вздохнул… Было ясно, что из-за этого «одного стаканчика» немало уже крови попортили они друг другу.

– Ну, Павел Иванович, дорогой!..

– Простите, молодой человек, – улыбнулся виновато Павел Иванович, – но… – Он как будто руками разводил. – Не пью…

– Вам х-а-ара-шо… – растягивая слова и явно насмехаясь, сказал Евгений, – вы не пьете…

Ему было все равно, пьет с ним кто или нет, смотрят на него с презрением (Люся, Светлана Петровна), пониманием (Павел Иванович) или вообще не смотрят. Плевать, если не понимают, что такое отслужить три года и возвращаться по демобилизации домой… Правда, ему не повезло чуть-чуть – все «ребятки» в октябре еще уехали, а он вот, один, в ноябре… Но он все же не расстраивается… Встает перед глазами летний вечер, второй этаж, балкон, офицер, жена его, перепуганная за Женю, который, недолго думая, махнул с балкона на землю… Да, хорошая у офицера жена была, Верой ее звали…

– Впрочем… – начал Павел Иванович, поглядывая на Светлану Петровну.

– Ага! – обрадовался Евгений.

– Впрочем… – Но все-таки сил у Павла Ивановича не хватило, он солгал: – А в каких войсках, интересно, служили, молодой человек?

– Это военная тайна, ха-ха!.. А вообще – в воздушно-десантных.

– Как – десантных?!

– Очень просто, десантных. Чего особенного?

– Постойте, постойте… но ведь и я… и я, понимаете ли, тоже в десантных… в 53-м демобилизовался… Надо же, такое совпадение!..

«Ну, теперь все! – было написано на лице Светланы Петровны. – Начнет вспоминать всех своих Коль и Миш, как служили вместе, какие были времена. Старая песня!..»